О расхристанности Из несказанного

Наша духовная расхристанность от раскрестьянивания ... "
Из несказанного Александром Менем

Несказаницы.Что это? http://www.stihi.ru/2017/04/20/9716


***

http://slovoborg.su/definition/

Расхристанность
Расхристанный
 
Расхристанный: быть в расстёгнутой рубашке, с обнаженной грудью и с крестом на ней. Это определение справедливо только при описании христиан. Например:Я стою пред тобой расхристанный. • Мой расхристанный ангел с истиной неглиже. • Муж заходит домой еле теплый расхристанный весь. • Придержать дверь перед женщиной не забудет и самый расхристанный тинэйджер. • Тогда широкое паблисити, которого так жаждет расхристанная кураевская душа, ему будет обеспечено. Теги:внешность 
 
Расхристанный: с распахнутой незастёгнутой одеждой, возможно одетой кое-как наперекосяк и в состоянии общего возбуждённо-неопределённого организма. Например:Прибежал расхристанный боец и закричал: «там белые прорвались!» • Муж заходит домой еле теплый расхристанный весь. • Придержать дверь перед женщиной не забудет и самый расхристанный тинэйджер. • Островок блистательной упорядоченности в расхристанной эклектике бытия. • Поздним вечером, после всего, он принёс ей такой же, как и она сама, некрасивый, расхристанный букет. Теги:характеристика 

http://www.vedu.ru/expdic/29642/
РАСХРИСТАННЫЙ, -ая, -ое; -ан (прост.). То же, что растерзанный. Расхристанный вид.

***

Anachoret [106K]
более года назад


Всегда считал что расхристанный это распятый (распятый это человек зафиксированный по рукам и ногам у которого всё на виду ). А значение расхристаный - растрепанный, неаккуратно одетый - "из под середы пятница торчит" это позднее смысловое искажение.

***

из под пятницы суббота торчит

шиворот- навыворот 

inside out English

***

http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/2172317/55526501/

Что же ты такой расхристанный, приведи себя в божеский вид! "Привести себя в божеский вид" - это придать себе такой вид, чтобы не стыдно было перед Богом. А слово "расхристанный" противоположно этому обороту по смыслу. Но слово "

 расхристанный"

 не связано с именем Христа.

Этимологи считают, что расхристанный от глаголов с корнем христ. Слова с этим корнем сохранились в диалектах, например: хрыстать - "скоблить".

В "Словаре русских народных говоров" есть и другие родственные слова: расхриста, расхрында - неаккуратный, в незастегнутой одежде человек; расхристою ходить - быть неряхой; расхристаться - расстегивать на себе одежду.

Сегодня в русском устном расхристанный - это неопрятно одетый человек. Наверное, в растрепанных чувствах этот расхристанный, вот и забывает обо всем
Читать полностью: http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/2172317/55526501/

Антоним: застегнутый на все пуговицы, аккуратно одетый


***

РАСКРЕСТЬЯНИВАНИЕ

РАСКРЕСТЬЯНИВАНИЕ, процесс сокращения численности и удельного веса крестьянства в составе сельского населения, снижения доли сельскохозяйственного производства крестьянских хозяйств в общем объеме аграрного производства, а также радикальной трансфор­мации базовых институционных характеристик крестьянства, определяющих его как класс: семейного дворохозяйства, общины, традиционной культуры и образа жизни. Итогом происходящих с крестьянством трансформационных изменений является его превращение в принципиально новую социальную общность.


Данный процесс, с одной стороны, носит всеобщий глобальный характер, а с другой — в различных странах имеет свою специфику. В условиях капитализации экономики раскрестьянивание деревни происходит путем превращения части крестьян в сельскую буржуа или пролетариев, а также интенсивной миграции в город. В результате крестьянского хозяйства либо преобразуются в фермерские либо самоликвидируются.

В конце XIX — начале XX в. под влиянием развития рыночных отношений начался процесс капиталистического Раскрестьянивания сибирской деревни. В низших слоях деревни проявлялись элементы пролетаризации, в высшей — фермеризации. Но разложение крестьянства в данный период еще не стало основным типом социальной мобильности сибирской деревни, а существовало как одна, и не самая главная, ее тенденция. Более того, за счет интенсивного сельскохозяйственного переселения (см. Колонизация аграрная Сибири в XVII — начале XX в.) удельный вес крестьянства в населении Сибири вырос.

В 1920-е гг. капиталистического раскрестьянивания сибирской деревни было фактически остановлено, а миграционные процессы перекрывались естественным приростом. Не происходило в этот период и каких-либо принципиальных качественных изменений вышеприведенных институционных характеристик крестьянства. Абсолютное большинство сельских жителей вело индивидуальное хозяйство. Функции административной и поземельной общины взяли на себя сельсоветы и земельные общества. Влияние крестьянского мира как института обычного права на их деятельность и нормы общежития оставалось достаточно сильным. В целом неизменным был образ жизни на селе. В деревне господствовала традиционная крестьянская культура.

В конце 1920-х гг. начался процесс самоликвидации крестьянских хозяйств. Земельные общества потеряли возможность регулировать земельные отношения. Сельсоветы превратились в инструмент проведения чрезвычайных кампаний. Были затруднены возможности крестьянского мира воздействовать на семейные и нравственные отношения односельчан.

В 1930-е гг. в Сибири, как и в СССР в целом, начался процесс, который можно определить термином «социалистическое раскрестьянивание». В ходе массовой коллекти­визации произошла ликвидация крестьянства как класса свободных мелких товаропроизводителей и его трансформация в лично и экономически зависимый от государства и эксплуатируемый последним социальный слой крестьянства колхозного. Одновременно завершилась ликвидация общины как института самоорганизации крестьянства. Земельные общества упразднялись. Сельсоветы окончательно теряли функции самоуправления. Крестьяне отчуждались от власти. Более тотальным стало наступление на крестьянскую культуру и ее замещение советскими культурными инновациями. Особенно сильным гонениям подверглись религиозные верования и традиции.

Тем не менее полной ликвидации родовых черт крестьянства в период 1930-х — начало 1950-х гг. не произошло. Своеобразный рудимент индивидуального крестьянского хозяйства — личное приусадебное хозяйство (ЛПХ) оставалось в это время основным источником существования колхозников. После юридической ликвидации общины в их среде сохранялись общинные традиции. Традиционная крестьянская культура не была вытеснена из сознания и поведения значительной части селян, а продолжала существовать «в подполье». Преобладание конно-ручного труда способствовало сохранению традиционного образа жизни. Даже утрачивая экономические черты, свойственные своему классу, превратившийся в колхозника сельский житель все еще оставался крестьянином по своему менталитету. Балансируя на грани выживания, большинство колхозников по-прежнему культивировало нормы моральной экономики и в целях самосохранения прибегало к обычным для крестьянства поведенческим стратегиям, лишь приспосабливая их к новым условиям.

Второй этап социалистического раскрестьянивания деревни начинается с середине 1950-х гг. Постоянно растущая оплата труда в колхозах и совхозах становится основным источником существования сельских жителей. ЛПХ интегрируется с колхозно-совхозным производством. Значительная часть ресурсов для его ведения черпается в сельскохозяйственных предприятиях (обработка приусадебных участков, покупка и хищение кормов и т. п.). Укрупнение колхозов и превращение большинства из них в совхозы привело к более интенсивному размыванию многовековых крестьянских традиций. Осознание своей принадлежности к малой сельской общности и зависимости от нее большинство селян окончательно потеряло в ходе ликвидации «неперспективных» деревень. Качественные сдвиги в соотношении типов культур в деревне также начались в 1950-е гг., усилились в 1960-е и приобрели необратимый характер в 1970-е гг.

В 1960—70-е гг. коренным образом изменился социокультурный тип сельского жителя. Индустриализация аграрного производства, переход на оплату труда, не зависящую от его конечных результатов, связанное с этим отчуждение от земли превратили бывших крестьян, вне зависимости от того, где они работали — в колхозах или совхозах, в наемных сельскохозяйственных рабочих. Процесс раскрестьянивания сибирской деревни завершился.

См.: Аграрная политика советского государства в Сибири, Аграрный строй.

Лит.: Ильиных В.А. Тенденции и этапы процесса раскрестья­нивания в Сибири в советский период (к постановке вопроса) // Гум. науки в Сибири. 1998. № 2; Политика раскрестьянивания в Сибири. Новосибирск, 2002. Вып. 2.

***

1. Сущность коллективизации.

Коллективизация сельского хозяйства была одним из важных направлений создания сталинской модели социалистического общества.

Кооперация - добровольное объединение людей, которые вносят материальные средства для совместной хозяйственной деятельности.

Коллективизация - репрессивная политика сталинского режима в 30-е гг., которая заключалась в насильственном объединении крестьян в коллективные хозяйства и ликвидации, самостоятельных крестьянских хозяйств.

В плане 1-й пятилетки предусматривалось объединить в колхозы 18-20% крестьянских хозяйств, а в Украине - 30%. Однако вскоре прозвучали призывы к форсированной коллективизации. Одним из ее инициаторов стал генеральный секретарь ЦК КП(б)У С. Косиор, высказавшийся в ноябре 1929 г. за проведение коллективизации в течение года. Задачами коллективизации было:

ускорение процесса индустриализации за счет ограбления села;

обеспечение промышленности дешевой рабочей силой;

решение хлебной проблемы в стране;

ликвидация зажиточного крестьянства - «врага» советской власти.

2. Ход коллективизации в Украине.

В постановлении ЦК ВКП(б) от 6 января 1930 г. предполагалось завершить коллективизацию на Украине весной 1932 г. Путем насилия, угроз, лживых обещаний к началу марта 1930 г. в Украине было охвачено колхозами 62,8% крестьянских хозяйств. В колхозы забирали все имущество крестьян, что порождало сопротивление, в ряде мест даже вооруженное. Но оно было подавлено. От безысходности крестьяне начали продавать или забивать скот, портить инвентарь. Это вело к дезорганизации сельскохозяйственного производства, необходимы были срочные меры для исправления положения.

13 марта 1930 г- Сталин выступил в «Правде» со статьей «Головокружение от успехов», в которой осудил «перегибы» в колхозном строительстве. Всю вину за репрессивные методы проведения коллективизации советский лидер возложил на местных руководителей. Крестьянам разрешили выходить из колхозов. Но отток крестьян оказался столь массовым, что в конце 1930 г. руководство решило его приостановить. В ходе коллективизации возник вопрос о судьбе зажиточного крестьянства. По предложению Сталина была определена стратегическая задача - ликвидировать кулачество как класс. Особенно активно борьба с кулаком развернулась в первые месяцы 1930 г. Под «раскулачивание» попадали не только зажиточные крестьяне, использовавшие наемный труд (кулаки), но и те, кто не соглашался идти в колхоз. Они объявлялись «подкулачниками». Таким образом, ликвидация кулачества как «класса» была формой репрессий по отношению ко всему крестьянству. К концу 1931 г. руководство СССР планировало завершить, в основном, коллективизацию в Украине. В 1931 г. продолжалась ликвидация зажиточных хозяйств и конфискация имущества тех, кто не желал вступать в колхозы. Всего в период коллективизации было экспроприировано 200 тыс. крестьянских хозяйств, от чего пострадали около 1.2-1,4 млн. человек. Большинство из них были выселены в Сибирь и на Север. Этих людей называли «спецпереселенцами» и использовали на тяжелых работах. Многие из раскулаченных погибли.

3. Социально-экономические последствия коллективизации.

Насильственная коллективизация и голодомор привели к разрушению производительных сил на селе, что обусловило глубокий кризис в сельском хозяйстве. Это вынудило до определенной степени изменить политику правительства: перейти от принуждения и репрессий к установлению твердых планов хлебозаготовок, частичному восстановлению рыночных отношений, организационному и материально-техническому укреплению колхозов, а также усилению репрессивного аппарата. В течение, по крайней мере, четверти века после коллективизации, в том числе в периоды мирного развития, объем сельскохозяйственного производства не превышал или был ниже объемов, достигнутых в годы НЭПа.

Только поголовье скота уменьшилось в ходе коллективизации вдвое - с 60 млн. в 1928 г. до 33 млн. в 1933-34 гг. К 1953 г. оно поднялось до 58 млн., но так и не достигло доколхозного уровня. Главные задачи коллективизации были достигнуты: было фактически закрепощено крестьянство, обеспечены дармовые источники для развития индустрии и военно-промышленного комплекса. Коллективизация была экономической и социальной катастрофой, некоторые последствия которой не преодолены до сегодняшнего дня.

Читать полностью: http://www.km.ru/referats/6A19F651051346E7AEE47C2E1F2228D4

***
http://polit.ru/article/2014/07/10/kazus/

10 июля 2014, 11:28

Алексей Муравьев

Эсхатологический казус или почему у нас все никак не получается
 
«Скоморохи»

В прошлом рассуждении мы пришли к выводу, что наше общество не осознает себя и своего пути, и это происходит отчасти из-за отсутствия соотнесения себя с пределом, с эсхатологией. Это заявление можно считать программным, хотя и лемматическим в том смысле, что практически никому непонятно, что такое эта эсхатология, почему и зачем нужна.

Как мы выяснили в прошлый раз, эсхатология - это такой особый способ представления национального или мирового образа себя в истории или слепок самосознания, взятый в крайних предельных точках жизни (рождении, смерти, повороте судьбы, изломе).

Это практически значит что, вот, русский народ себя кем-то представляет перед лицом конца, по последнему счету. Также, как и народ английский, французский или американский. Например, американцы представляют себя «градом на горе» (city on the hill), британцы – кораблем, французы  – ветреной красавицей la belle France из Де-ля-Круа. Кем представляет себя русский народ – поговорим отдельно. За каждым таким образом находится представление о предельных точках. На корабле главное – четкость, дисциплина и сохранение спокойствия, в граде на горе главное – солидарность и великая миссия, а чем живет красавица – оставляем судить другим. Главное – какой предел определяет эсхатологию.

Для того, чтобы задать вектор относительно предельных точек, нужны абсолютные координаты. Они существуют либо в рамках сложно устроенной философии, либо религии. Но верно и обратное: без понимания предельной точки нет настоящей религии. Религия за вычетом проблемы смерти и предела мира превращается в рамку для разных, не связанных практик, которые приходится искусственно увязывать между собою. Поэтому все мировые религии так или иначе выражаются в эсхатологическом. Как же оно работает?

Конец мира как предел

Вот, скажем, я – православный христианин. Православное христианство определяет установку на предельную точку, эсхатон, в виде т. н. «суда» (арамейское d;n;, греч.). Этот образ содержится в Библии, и он рисует предел в виде ответственности личности перед создателем и автором мира. Он лишь отдаленно напоминает суд, который мы знаем из нашей жизни. Но в целом, христианское понимание конца совсем не печально, а даже оптимистично – это встреча с Творцом, прояснение всех недоразумений и искажений. Реализация предельного чувства должна быть по-своему даже страшной.

В христианской традиции термином «суд» определяют такое завершение истории мира, в котором все творение, весь мир, отдает творцу в преддверии нового творения отчет в прошедшей истории.

Осознание мира как ограниченного пределом, положенным изначально, предполагает неверие в «бесконечность» в принципе. Для христианина вещественная «бесконечность» есть математическая условность. И правда, какая может быть «бесконечность» у того, что создано бесконечным и неизмеримым творцом? Разумеется, никакой – в христианском понимании, естественно.

Здесь возникает вопрос: существует ли догматическая предзаданность христианской эсхатологии, в частности, ее православной формы? На самом деле, нет. Есть библейская книга «Апокалипсис», в которой сменяются несколько таинственных образов конца мира, как-то связанных с царствами «Книги Даниила», пришествием Зверя-Антихриста и судьбой малого числа праведников, которые останутся верными Богу. У этой книги и этой мифологической рамки много истолкований, самое известное – Андрея Кесарийского, но нет одного общеобязательного и четкого.

Что такое «конец мира», христиане толком не знают. На уровне пониже, уровне национальной эсхатологии –также нет заданности. В эсхатологии народ – это такое внутреннее единство, которое делает его субъектом истории. А имперская эсхатология в смысле П. Александера или Г. Подскальски есть именно история народов. Она отражена в ряде византийских текстов, так или иначе связанных с библейской Книгой пророка Даниила, самый известный из которых – «Откровение Псевдо-Мефодия Патарского». В них говорится о библейских народах Гоге и Магоге (под которыми обычно подразумевают исламские народы), «запертой двери» на Востоке, через которую придет Антихрист, но и там нет жесткого догматического утверждения.

Наконец, на уровне личной эсхатологии, т.е. личной посмертной судьбы каждого человека, то тут такая же история. Не существует обязывающего к вере текста, в котором бы говорилось о ясной посмертной судьбе в духе сказок про «чертей со сковородками», Аде и Рае и подобных вещах. Отцы православной церкви всегда очень осторожно предостерегали от всей этой народно-православной «лесной» эсхатологии в духе пресловутого «видения Феодоры» с загробными мытарствами души. Этот текст считается главным рассказом восточного христианства о том, что ждет человека после смерти. Предел личной жизни – это тайна, такая же, как и смерть народа и смерть мира. Сирийский христианский поэт Ефрем Сирин написал как-то, что человек идет двумя путями: от рождения до смерти и от смерти до всеобщего воскресения. Это примерно соответствует «правильной» формулировке на современном языке: эсхатология – это движение относительно предельных точек.

Эсхатология в узком смысле предполагает, что «суду» предшествует «воскресение». Это общее восстановление всего человечества выражается в светлых тонах. Конечно, средневековое православие дисциплинировало верующих историями про вечные муки и суд, на котором "овнов" будут отделять от "козлищ". Житель средневековья плохо понимал смысл милости и не осознавал толком возвышенной идеи всеобщего воскресения: для этого надо было прожить еще полтысячи лет и дожить до трансцендентализма и аналитической философии. Третий элемент христианской эсхатологии – вечное «царство» (или «царствие небесное») – конечная станция эсхатологического ожидания, которую еще называют Единством.

Одним словом, православная эсхатология на деле – довольно радостная по своему исходному настрою. При этом христианское осознание эсхатологичности бытия, его конечности и преходящести, работает в тесной связке с вышеупомянутым национальным образом.

Конечно, у нас существуют разные версии национальной эсхатологии и вне православия, например, технологическая, но и они суть модели, созданные путем рекомбинации из тех же элементов, из которых созданы эсхатологии других христианских народов. Повторим, что эсхатология реализуется на трех уровнях: как индивидуальный предел, как национальный и как мировой.

Охотники и хозяева

Сама логика осознания предела как конца мира, за которым начинается новое творение, новый мир и новая жизнь, определяет поведение человека в принципе, но поведение групп связано с национальным образом. Эсхатология должна быть опосредована им, чтобы стать ценностным набором, который для русских, как мне кажется, есть образ деревни на краю леса. Предельными точками у такой деревни надо считать выживание в борьбе с природой и христианский эсхатон – конечность творения перед вечностью и его ответственность перед Творцом. В такой деревне мы выделяем два основных типа – модернизированный (крестьянин) и немодернизированный (бортник, охотник-собиратель). Про бортников мы уже рассуждали, это довольно архаический и малоответственный потребитель даров природы, у которого есть социальность в виде артели, но слишком слабая, чтобы развиваться. А крестьянин (это слово значит, собственно, христианин) - это хозяин земли, рачительный и изобретательный. На самом деле большинство людей распределено между этими типами посредине. Оба типа сообразны христианской эсхатологии, в рамках которой сформировалась наша культура и история. Только в одном случае она привела к эскапизму, бегству в лес архаики, а в другом – к выходу на поле, в пространство земледелия:

Белых Житниц отделенья

Поднимались в отдаленье,

Сквозь окошко хлеб глядел,

В загородке конь сидел.

Тут природа вся валялась

В страшном диком беспорядке:

Кой-где дерево шаталось

Там реки струилась прядка.

Тут стояли две-три хаты

Над безумным ручейком…

Ночь на воздух вылетает,

В школе спят ученики.

Вдоль по хижинам сверкают

Маленькие ночники.

Крестьяне, храбростью дыша,

Собираются в кружок,

Обсуждают, где душа?

В этом стихотворении вятича Н. Заболоцкого противопоставлены «дикий беспорядок» природы и круг мужиков, обсуждающих главный эсхатологический вопрос – о душе и смерти. Земледелец к этому вопросу в силу своей структурности стремится, а бортник от него бежит, как от требующего изменения жизни. Можно осторожно предположить, что новые горожане – это особый тип бортника, бродящего в каменных джунглях и ищущего, где бы чего урвать и схватить. Кто первый схватит – того и достояние. Крестьянин же – созидатель и хозяин.

В городской среде оказалось, что для каждой области можно применять разные практики, как бы выводя их из эсхатологического смыслового круга. Поэтому городская культура у нас такая неравномерно выстроенная: город как бы стал новым «лесом», куда бегут от ответственности перед эсхатологическим пределом. Возникает ли при этом новая эсхатология? Едва ли. Эта потерянность не уникальна и присутствует всегда при больших сдвигах и переходах. Город - это как бы «новая пустыня», а эсхатологический ориентир и помогает вырулить в пустыне. И уже «новые хозяева» пытаются структурировать и окультурить городское пространство, опираясь (осознанно или неосознанно) на традиционную эсхатологию из нашего христианского прошлого.

Эсхатологический субъект

Подведем предварительный итог. Народ как субъект живет в эсхатологических условиях. Субъектом нашей эсхатологии выступает как отдельная личность, так и два более крупных субъекта: весь народ и весь мир. Эсхатология - это включение ответственности. Народ отвечает в рамках Большой Задачи, предназначения, а мир отвечает как макрокосм. Это значит – весь мир есть как бы единый субъект, но такой обобщенный, что включает каждого и всех одновременно. Такой субъект тройственен: личность-народ-макрокосм. По одиночке это не работает, да и едва ли возможно вообще: где это видано, чтобы был человек вне народа или народ вне мирового пространства?

Как эсхатологический субъект личность выделяема и видима, но субъектность сама будет внеличностной, что ближе в понятию трансцедентального субъекта в после-гегелевском понимании, как «некоего духа, определяющего общую направленность своих синтетических умозаключений». Такой субъект историчен, но одновременно он – вечен, внеличен и закономерен.

Это философское обобщение нужно тут единственно для того, чтобы увидеть в нашей эсхатологии не одно лишь религиозное, но общечеловеческое и общенародное самосознание. Только в единстве с народом и с миром можно обрести эсхатологический смысл личного пути – и в этом разгадка незавершенности русского характера. Два типа нашего национального образа представляют собой два вектора, два набора ценностей, выбор между которыми неизбежно приведет к смене судьбы всего народа и даже всего мира.