Крылатый муравей

Я живу на десятом — в окне моём россыпь огней.
Я взлетаю над ней и парю над погасшим закатом.
Муравейник людской подо мной — я его муравей.
Но какая же боль муравью оказаться крылатым!
 
Ах, когда бы не крылья, носил бы я день напролёт
в муравейник хвоинки, соринки — и был бы доволён.
И не знал бы тревоги, не чувствовал страха и боли,
и всего остального, что делает с нами полёт.

А теперь. с высоты, и нелепость, и глупость видней.
Вот земля, и над ней слишком тонкие, словно скорлупки
наши замки воздушные. Но, словно жемчуг на дне,
слишком недосягаемо то, что не терпит уступки.

Что? Любовь и приязнь, да такая, что смерть не страшна.
А уж то, что мошна может значить хоть что-то на свете,
просто смеху подобно, когда воспаряешь над этим
муравейным мирком. Вот и ненависть тоже нужна.

Для чего? Для того, чтоб паря над землёю своей,
наслаждаясь своей высотой, свежим ветром и силой,
ненавидеть себя не за то, что ты был муравей,
а за то, что других за тобой больше не воспарило.