Лика говорит

Запекается бранное на губах.
И красны, и мокры рукава рубах.
Задыхаются прадеды во гробах.
Отовсюду: ганьба! и потом: бабах!

А живём по-старинному на бобах.
Сладкозвучна цыганщина, хрипнет Бах.
Не спешит разложиться, крепится ткань.
Двадцать первая зарозовела рань.

Мне же, неженке, минуло трижды семь  –
Двадцать первая зарозовела рань,
И дворовая мне неприятна темь,
Отвратительны крысы, противна брань.

Вот выгуливают по утрам собак,
Вот отец похмеляется по утрам,
Вот звонит однокурсник, трезвонит храм
Электронным будильником  –  всё никак!

Мне не нравится сверстников диалект
И холодная звуков английских слизь,
Ложь народных вождей и призывы сект.
Маме молвлю: отстань! и парнишке: брысь!

Вся тусовка-тасовка постылых лиц,
Весь бенгальский позывов плотских огонь.
Что Европа? Палатный покой да шприц.
Что Россия? Подвал, мерзлота и вонь. 

Мне же, неженке, минуло трижды семь:
Посмотрите, как руки малы-белы!
Рядом ангел порхает, а между тем
Дребезг дрели мне снится и стон пилы.

Вот собака на корточках, вот отец –
По утрам неизменные двести грамм.
Вот звонит однокурсник: «Вааще капец!»,
И трезвонит будильник, и глохнет храм.

Кофе, свитер с оленями, бурый плед,
Я же молот беру и судьбу кую,
И поют мне друзья вместо «Многих лет» –
«Happy birthday to you» – я те дам «тую»!

Успокойся, сударыня, перестань.
На хребтах наше прошлое, на горбах.
Двадцать первая зарозовела рань.
Отовсюду: ганьба! И в ответ: бабах!

2014