Уроки Византии

Земной порядок как-то устоялся,
Мы с прошлым распростились не скорбя.
А было так – нас целый мир боялся
Ещё сильней, чем сами мы себя.

Теперь совсем иные ветры дуют,
Не в наши паруса на этот раз.
И все враги России торжествуют,
Что выбили планету из-под нас.

И о свободах новые витии
Ещё поют восторженную песнь.
И нам не впрок уроки Византии
И невдомёк вся западная спесь.

И нам копить растраченные силы
Не год, не два, где год – за полтора.
И золотая песенность России
Всем шлягерам заморским не сестра.

И нашему величию не рады
Восток и Запад – мы незваный гость.
И наши краснозвёздные парады
В них – как непереваренная кость.

Нам это всё до ужаса знакомо,
Всех истин их тлетворно-сладкий плен.
Мы переможем время перелома,
И наша мощь поднимется с колен.

Но как бы донести до поколенья,
Которое пленяют барыши,
Что, расширяя сферы потребленья,
Мы не расширим области души?

Что всё не ново, было всё когда-то,
И всё у нас в порядке с головой.
И мы – энергетический придаток
Всей ненасытной гидре мировой.

А нас никто не любит и не хочет,
И если и пускает за черту,
То над российской глупостью хохочет,
Под нею полагая темноту.

И с нас они ещё не сняли лапти
И в сенях наших ищут медведей.
У них – менталитет, у нас – характер;
Не люди мы, а Запад – для людей.

Блага их приземлённые завидны,
Стремления – напыщенно пусты.
А мы – парим, и сверху нам не видны
Все мелочи житейской суеты.

Живые наши помыслы надмирны,
И мы неистребимы вообще,
Коль не материальны, а эфирны
В своей такой загадочной душе.

Мы дики, безнадёжны, чернозады,
И нас ведёт на смерть неясный зов.
Мы белые, но всё же азиаты
Как жители пустынь и островов.

А Запад – он во всём рационален,
Им властвуют расчёт и педантизм.
И роскошь всех его версальских спален
Столь высока от русских укоризн.

Капитализмом вертят протестанты
И лишь на бирже вечно – шум и гам.
А мы – своей натуры арестанты,
Которая не молится деньгам.

Они такие правильные с детства,
И грязь земли противна их ногам.
У нас такие разные плавсредства,
Направленные к разным берегам.

Но знаем мы: когда там вшей топили
В духах, мудря ловушечки для блох,
Мы баньки деревенские топили,
Вводя чужих послов в переполох.

У нас непостижимая дорога
Под звонкий плач в забытых бубенцах.
И мы на ней ещё находим Бога
И – далеко не в каменных дворцах.

В лесном скиту, в избе убогой или
На воле той, где пташечка поёт
На одинокой чьей-нибудь могиле,
Что горько у обочины встаёт.

В Европе всё начищено и строго,
Там вечное распутье – не в цене.
От каторги живя и до острога,
Лишь мы не всё отдали сатане.

Не мыслю я предметом восхищенья
Печальное такое бытие.
Но нам не перевесят все лишенья
Какие-то Сваровски да Картье.

Но наш бомонд, на эти блёстки падкий,
Не размышляя «быть или не быть»,
Имеет всё заморское в достатке,
Чтобы родное тихо погубить.

Свалилась, как нежданная нирвана,
Иная жизнь – настало время «Ч».
Куда девать безродного Ивана
С сумою перемётной на плече?

И чем страшны моральные уроды,
И чем они нелепы и смешны?
Они – другой, неведомой, породы,
Они всегда отдельно от страны.

Они Руси построили некрополь,
Чтоб тотчас оборудовать бордель.
Всё это пережил Константинополь
До гибели за несколько недель.

И нам пошито много белых тапок,
Что смотрятся торжественно в гробу.
И уготовил нам культурный Запад
Прекрасную посмертную судьбу.

Но это всё не выяснишь в беседе
При дружбах тех, что не разлей водой.
И нас погубят наши же соседи
Непуганою подлою ордой.

Как за спиною нож у душки-урки,
Так в перстеньках друзей таится яд.
И если Византию съели турки.
То нас китайцы запросто съедят.

Лежит благословенная долина
И поослаб державный поясок.
Кто обойдёт такого исполина,
Не оторвавши лакомый кусок?

И все враги России не таятся,
Всего сильней боясь лишиться благ.
И смирные – покудова боятся,
И добрые – пока у нас кулак.

Уж слишком мы великая стихия
И слишком песни гордые поём.
И слишком не Европа, а Россия,
И слишком безалаберно живём.

И хоть зовут у нас ещё витии
Восстать из дрёмы, выбраться из тьмы,
Но нам не впрок уроки Византии,
Чью веру унаследовали мы.

2009