Профессору перед экзаменом

(диатриба)

О гордый муж эллинолицый,
с Олимпа снизойди!
Не будь безжалостною птицей,
что печень из груди,
трудясь, рвала у Прометея,
в своём усердии потея...
Не то ужо гляди!

Зубрятся тексты... Лампа спектром
тиранит полночь гексаметром.
Эпохи за спиной...
А люд, презревши плен Гипноса
вникает тупо в суть вопроса,
с чего же запил Ной?

Здоровье — психика и нервы —
вот норма; а эллины — стервы:
насочиняли од!
Наизгалялись, наплодились!
Да лучше б вовсе не родились
Гомер и Гесиод!

Какая выдумала сука,
что мать эллинская наука
всех нынешних искусств?
И вот жестокая расплата:
плоть на столе к утру распята
без мыслей и без чувств.

Как ни старались, мы  презрели
напев вакхической свирели
и запах гекатомб,
пляс Терпсихоры, перемены
туник и масок Мельпомены,
Урании апломб;

где Одиссей шатался годы
и Пенелопины невзгоды
с оравой женихов;
шестнадцать песен «Энеиды»
и все творенья Еврипида
из песен и стихов...

Напрасно ждёшь, профессор, дани
и зря твои потеют длани
в весёлом кураже!
Эзоп ослеп от матерьяла,
Евтерпа лиру потеряла
и Ксанфа нет уже.

Проспорил Ксанф и удавился,
чему Эзоп не удивился,
ведь он предупреждал:
«Не спорь, дурак, ни с кем по пьяни,
понеже по похмельной рани
нарвёшься на скандал!»

Профессор, сон уж твой не крепок,
хоть ты ума и мускул слепок
с античных образцов.
И, поношаем (но во благо)
запомни: всё хранят бумага
и перья мудрецов!

Так заклинаю! Слово — камень!
Сошёлся ты не с дураками,
хоть многим подрезал
ты крылья; наши коли срежешь —
себя в Сорбоннах не понежишь!
Будь спок! Я всё сказал.

1993