Тургенев

Память туманную вспенило
Участью бедной Муму.
Имя Ивана Тургенева
Многое скажет уму.
Погреб с запасами на зиму,
Сенник, каретный сарай…
Много ли надо Герасиму;
Век девятнадцатый – рай.
Надо лишь матушке гения
Было раба полюбить,
Чтобы Ивана Тургенева
Нам никогда не забыть.
Имя – в реестре у боженьки,
Там, где Платон и Сократ.
…Домик в начале Остоженки,
Символ дворянских утрат.
Уток с болотною тиною,
Всё по тому же родству,
Просто свести с гильотиною,
Как и с Парижем – Москву.
В гости отправиться к ужину,
Вид обретя столбовой.
Да в пианистку-француженку
Так и уйти с головой.
Мы, заручённые правдою,
Знаем теперь как никто:
Сопоставимы с виагрою
Чары мадам Виардо.
Стало заметною точкою
В краеугольной борьбе
Творчество маменьки с дочкою
В русской дворянской судьбе.
Что до Ивана Сергеича,
Строки его – не лубок.
Мы понимаем теперича,
Как он, провидец, глубок.
Как, сокровенное вынюхав,
Чуя опасную мысль,
Предвосхищая всех циников,
Он распознал нигилизм.
Близкое грозное зарево
Радостно встретили тьмы,
Дабы в объятья Базарова
Пали с холерами мы.
Это Тургенева жалило,
Слившись под хохот ночей
В тонкой душе парижанина
С маршем марсельских ткачей.
Музу лелея болезную,
Тот мог до крайности пасть,
Кто напитал «марсельезою»
Даже любовную страсть.
А с первобытными взглядами
Он не дружил вообще,
Предпочитая в Висбадене
Думать о русской душе.

2010