когда наступает весна

 Мария Александровна Мосина жила на Брянщине.
 Почему это заболоченное  место когда- то  назвали - "Колпачок", из доживающих свой долгий век поселян уже никто вспомнить не мог.
 Деревеньку окружали  необъятные картофельные да морковные поля.
 Картошка- матушка и кормила, и доход приносила:
 выращенная на песчаниках, она давала огромные урожаи.
 По осени приезжали покупатели, сговаривались на малой цене, и скупали оптом отменную рассыпуху.
 Да и то, её, родимой, ещё немало оставалось и для себя.

 Посреди затерянной среди бескрайних лесов  деревни протекала речушка.
 Из- за наполнявших её родничков, вода в ней все лето была холодная и кристально чистая.
 Наверное поэтому её называли ласково - Журавка.
 Устраивая запруду в самом узком месте реки, местная ребятня ловила рыбешку,
 внешне похожую на морского бычка.
 Но, зажаренная на пожелтевшем от времени  сале, в костре, разведенном прямо на берегу, рыбка была намного вкуснее.
 На берегах Журавки добывались торфяные блоки.
 Торф копали прямо лопатой:
 Выложенные в ряды, словно близнецы, глыбы долго нежились на солнышке, становясь сухими и лёгкими.
 Бабушка топила им большую русскую печь, занимавшую добрую четверть её небольшого деревянного домика.
 Топливо запасалось много.
 Хранилось оно тут - же: в пристроенном к домику сарайчике.
 Горело в печи долго, давая много тепла: ведь это была в чистом виде-  "солнечная энергия", запасенная за миллионы лет.

 Поутру, сквозь неплотно закрытые ставни  избушка наполнялась яркими лучами солнца,
 причудливо падавшими на стены, освещая иконку божией матери,
 что висела в красном углу, да  бабушкин сундучок;
 В плотно закрытом ящике хранились все её вещи: бельё, красивые полотенца, куча всяких цветастых платочков и многочисленные письма в пожелтевших от времени конвертиках.

 - То моё, старушкино, приданое,- говаривала Мария Александровна,-
 Вот умру, так будет во что переодеть!

 Но проходили зимы и весны, мы взрослели, а бабушка оставалась прежней:
 Немного сгорбленной от проклятого ревматизма,
 серьёзной, от тяжёлой  и одинокой жизни, но невероятно ласковой и доброй.

 Казалось, такой она была всю свою жизнь.
 Сидеть в четырех углах было не в её характере.
 Поэтому она оставляла  зимовать своё одиночество в остывающем лесном краю.
 Сама-же, словно птица, "становилась на крыло" и ехала зимовать на юг,
 радуя нас, своих внучат.
 Насквозь  пропахшая хвоей, она привозила сказочно пахнущие сушеные грибы и наше любимое  крыжовниковое варенье.
Прожив много лет в глухой деревушке, бабушка так и  не научилась грамоте, и мы наперебой пытались заполнить пробелы в ее образовании.
 Смешные, мы  не понимали тогда, как же ей, бедняжке, тяжело давалось это образование и посмеивались, когда она пыталась читать книгу по слогам.

 Мягкими зимы на Большой Чеченской Равнине  бывали не всегда.
 Выпадавший в начале декабря и пахнущий пломбиром, первый пушистый снежок
 начинал подтаивать с южной стороны родительского дома, образовывая огромные, в метр длинной, сосульки.
 Мы отламывали кусочек льда и забрасывали за шиворот друг другу.
 Льдинка быстро таяла,растекаясь по телу, и приятно охлаждала.

 Подтаивающий на ласковом солнышке снежок к утру примораживало.
Как- то морозным утром бабушка поскользнулась на обледеневшем крыльце.
  И .. нашей радости не было предела,
 (из-за ушиба она задержалась в гостях дольше обычного.)
 Ей по сердцу были и подснежники, сорванные нами
 на проталинах окрестных холмов, и  наши любимые книги- мы читали  их наперебой, и вырывая из рук друг у друга.
 А по вечерам тесно усаживались на стареньком диванчике.
 Мы брали её за руки и прижимались к ней с обеих сторон.
 Её шершавые ладони были мягкими и тёплыми, она ласково трепала мою кучерявую голову и с замиранием сердца  слушала радиоспектакли.
 Это было таинство: погасал свет и в темноте  завораживающе
 светился  зелёный глазок радиоприемника, включённого на малую громкость.
 Иногда  на бабушку находило.
 И, уложенные  в постель, мы оказывались в эпицентре её сказочных историй про леших и домовых.
Да она и сама была сказочным персонажем.
 Потому что только с её отъездом всегда наступала весна.