первое да никогда не станет последним нет

глотка рептилии
 сочилась резиновой
 кровью
 очередного накормленного ею рта
 чернея изгибом губ
 всё ещё неудовлетворённым
 и резаными уголками
 их
 она ела
 смеясь в костлявую ладонь
 она говорила мне моё имя
 смерть
 эдвард-руки-уколы
 эдвард-зраки-нольноль
 эдвард-иссохшие русла вен
 дна которых не мог ощутить
 и дьявол
 со всей своей дьявольской свитой и ватой тела похожего на комок
 в горле за номером перевалившим за сотню тело текло нахуй мне белое мёртвое солнце
 пело и пена
 рвала мои ноздри
 и лаяло в уши
 небо
 синие слёзы
 я лил
 окуная лицо в белое мёртвое
 напоминающее парашу
 твоё
 молочные реки
 текли носом
 кисельные берега
 осыпались
 руки искали скотч
 синие руки цвета январского мяса
 я складывал их в углу
 чтобы держать там всю ночь
 свою спазмирующую плоть
 небо текло известью
 до первой звезды моросило
 красным чёрным и синим
 в мой ненасытный рот за номером перевалившим за сотню
 в то время как я разгадывал
 секреты
 твоей волшебной ****ы
 малиновый сок
 глотая и трахая
 ржавые дёсны твои пустые глаза вопросы становились знаками восклицания
 торчащими словно
 мои эрегированные ***
 на плацу твоей плоти
 мысленно мои мёртвые ноги уже топтались у входа в прачечную
 наряду с другими несколькими парами мёртвых ног
 ждали курили мрачные выноса тел
 как у трамваев на 1,5 метра
 и креста с загибающимися краями
 выползающего нехотя из за крыш картонных домов
 примерно в одно и то же время каждое утро
 под натисками ледяного дыхания ветра
 с залива рыдали чайки комками отчаяния
 кончались дёргаясь срыгивали на камни лиловое мясо
 глазастые рыбы ахали пустотой своих пищеводов напрасных
 под перепонками красных лап
 первое да
 уже тлело
 в пластиковом ведре
 штукатурка сыпалась
 вниз и вверх направо и налево
 во все ***вы стороны света
 лицо исчезало во тьме
 потолок ходил ходуном а я лежал неподвижно
 я слушал дом он молчал
 его омертвевшая ткань сыпалась мне на лоб
 а я лежал неподвижно
 всё еще ёб внутренности под разделочным столом
 меня накрывало
 я всасывал
 гниющий белок
 с каким-то другим говном
 и даже с некоторым остервенением и намёком на игривость во взгляде
 и твоей головой завёрнутой в простыню рядом
 мы образовывали неплохой натюрморт
 кем то уже нарисованный задолго до нас правда
 была есть и останется горькой ложью
 горечь не нравится никому по-прежнему но она полезная потому что выводит из организма излишки веры во всякую ***ню любви к ближнему излишки надежды нах и организм отвечает на это унынием организм испытывает страх перед уходами силы и от приходов жажды насилия над собой и другими начинает испытывать суету снуя в поисках сладкого я такая падкая я такая оторва
 я оторванная от себя мои руки сделанные из ваты
 тем не менее отрывают с лёгкостью мою голову
 мои ноги втаптывают её в асфальт автострады
 моё тело ползёт по встречной
 я убиваю я насилую я калечу
 налево и направо
 я делаю всё чего бы ты не попросила
 только бы тебе не перечить
 только бы ты не называла
 мне своё упрямое имя
 смерть
 нервно шаря по подворотням
 своими раздвоенными языками рептилий
 в полночь в полдень в полглаза
 в поисках спасительной влаги
 циркулирующей где то рядом внутри на расстоянии вытянутого хвоста
 по горло в иле по самые жабры
 в клубах облезающих ангелов
 я задыхаюсь
 я обнаруживаю метастазы
 человеколюбия
 я начинаю чихать
 от этих ****ых перьев
 от их помёта
 с фрагментами неусвоенной чешуи
 тускнеет даже палящее солнце ада
 глыбы
 тысячи рук
 из костей и мяса
 там за оградой райских садов
 хватают воздух
 запихивают в рот эту гадость под кожу
 кладут под язык рассасывают в газовых камерах внутривенно
 складывают в мозаики всех святых
 надрачивающих друг другу нимбы единовременно с произнесением осанн и тостов
 с выбросом рук вперёд и поглаживанием яиц 28 часов в сутки
 до обретения ими лёгкости птиц  той самой степени мягкости стула той самой степени мягкости свечения над башкой сводящей с ума скот ползающий на коленях подыхающий на плантациях вожделения предметов статусов сводящих с ума скот встающий с первыми петухами чтобы потом лечь петухами лечь с дырой в голове переливающейся всеми цветами радуги чтобы сводить с ума скот щеголяя в необыкновенных нарядах от именитых дизайнеров надуваясь и пыжась от своей важности незаменимости и исключительности на профессиональном поприще от своей причастности к судьбам мира за просмотром выпусков теленовостей выпусков кишок выпусков вещества мозга в сортире вместе с мочой в качестве нейромедиатора от своей любви к своему футбольному клубу за кружкой пива от своего кухонного комбайна от своей жены проститутки помешанной на шопинге от своего сына дебила от своего пуделя с родословной в человеческий рост от своего ярко-жёлтого автомобиля порш кайен подчёркивающего индивидуальность и задиристый нрав
 плоть расползается на наряды от безымянных дизайнеров
 их трупы сжигают
 плоть раздирают пасти
 желаний так много а жопа только одна
 нити артерий рвутся пустыми зрачками глоток
 делая первоклассный минет
 не хуже самых элитных тёток с многолетним стажем и чувством такта не хуже чем у трэвиса баркера
 вот как
 вот как
 вот так
 счастливые обладатели тысячеротых тел
 смеются смыкая челюсти своих пищеводов
 врастая в бетон города
 каждому своё
 своё