межгород

статуй торшеров – аллеи, и крестный ход
бледных лунатиков, гасящих их подряд.
город  на волю выпустил свой народ
и миражом растворился в огнях лампад.
магия отчеств, отечеств саги и стяги, дым.
слогом в глаголе, согласной в мече могуч,
уличный дух, перебежчик к своим одним,
слепнет дыханьем над линзой, поймавшей луч
в кровь боливара – чтоб выдержал - этажи,
три раза в жизнь - по три четверти болеро,
чтоб в каждом городе лейтом джаз-люди джи
города пульс отбивали своим метро,
можешь не слышать, услышит душа – держись,
можешь не помнить, не знать, возвращаясь, но
есть в каждом городе красное время икс -
путь, выпускающий город в одно окно.

чтоб, учащенно на черном рассеяв мощь,
колоколами на звонницах откричал…
есть - хоть одна - в каждом городе белая ночь
и – хоть один – у начала ее причал,
где на похмелье от истин в чужом вине –
воды каналов и лунных курантов бой.
в каждом вокзале есть город, куда ты не…
лишь оттого, что носишь его с собой,
яблоки, камни, циновка, тотем в рюкзаке,
солнце в руке, и в руке потолок и кров,
город, крещенный с тобою в одной реке,
чинно открестится, выбрав надежный ров,
и сосчитает звезды щитами крыш,
лишними освещая тропу ко дну…
спешно бежится в пригород, где не спишь
от тишины, потревожившей тишину,

снова, когда готов и не нов вердикт:
сам я - самый большой свой дурак и враг,
маленький дурачок изнутри твердит –
как, а меня? а я? а со мной же как? -
и - неизменно первый на всех мастей
шабашах, спирит-свиданьях, нелепостях…
есть в каждом городе место, где он – диджей,
едкий, задвинутый в угол души пустяк.
в круговороте привычном живых вещей
единолична, на ты и на завтрак смерть,
есть в городах - двадцать пятая точка че,
где ты подумаешь – здесь бы и умереть…
где ты начнешь свое лучшее – «ночь тиха…»
и оторвешься навеки… лети-лети.
лучших и не бывает – судьбы, стиха.
прошлого нет – у любви и у памяти.