Про это самое

1. Понарисовал уродов на стенах,
сидишь – фольгу ковыряешь: «Надо ли
складывать, а?». О твоих венах
легенды, наверно, складывали.

Не помешает, наверно, еще одна.
«Чистых, ничем не тревоженных
струн твоих бледность мне годна
для зачатия» - предположим.

2. Сидишь, естество положив на джамбей.
Бликует медаль на груди героя.
Муслим Магамаев поет. Еще трое
в окно смотрят. От нелюдей

что-то. Много всего от голубя.
Мир совершенен. джамбей красив.
Думаю: «Господи, иже еси…
Только хлебнуть кокаколы бы…»

3. Стоишь с красным ведром из пластика,
мерно цвета Черного моря
стираешь урода губкой-ластиком.
А я спряталась в коридоре.

Могу просидеть так довольно долго.
Пока не ужалит тебя молчание.
Рукава твои - у меня на плечах,
на носу пахнет тобой футболка.

4. Лежишь. Я почти не вижу, как ты лежишь.
Закрываю глаза. С открытыми хуже вижу,
когда голова откидывается. Мы же
«каннибализм осенний», друг другу удав и мышь.

5. Или лежишь, а я: «Перманентный ремонт, блять, вот что меня печалит»
И молчок. Пусть потеплится, подрастет до скандала.
Или: «Будь ты счастлив! Мой, с телом оборотня!»- и поскакала
брызгать слезами и сотрясать плечами.

6. Когда ты идешь под чем-то, например, листопадом,
слепое пятно обволакивает архитектурные безобразия.
Ни одна птица не какнет, не обрызгает транспорт грязью.
Вот как здорово ты умеешь ходить. А на тех, кто рядом,

это, конечно же, тоже распространяется.
Я ж не дура отказываться от возможности
без каких-либо мер какой-либо осторожности,
указательными сплетясь, гулять и смеяться.