Продавец тыкв

Неброская у него была внешность. Потому что профессия была подстать – Продавец тыкв. В его краю климат был суровый. Солнце палило и днём и ночью. Температура не поднималась и не падала ни в тени, ни на солнце. Не помогали ни обогреватели, ни кондиционеры. Ночи выдавались только с субботы на воскресенье и по праздникам, которых в году было восемь. И из того, что давала людям земля, были только тыквы. Но уж тыквы были.
Из тыкв в его краю делали всё. То есть всё абсолютно. Из тыкв делали молоко для новорожденных детей и беззубых стариков. Из тыкв делали нити, из которых шили одежду. Из тыкв пекли хлеб, делали вино и водку, которая называлась жертык. Из тыкв делали спирт, на котором работали автомобили и самолёты. Из тыкв делали все строительные материалы. Из тыкв добывали металлы (все металлы, включая золото, осмий, вольфрам, палладий, никель и уран). Из тыкв делали воду, сигареты и лекарства. Из тыкв делали сахар и лакомства. Из тыквенных семян делали прекрасное ароматное масло. Из тыкв делали каучук. Из тыкв делали духи и мыло, порох и наркотики, пластмассы и аммиак. Тыквами кормили рабов и кроликов – кроме кроликов людей и тыкв, в его краю не было ничего живого. Из меха кроликов делали наряды его наложниц.
Нигде в мире не было столько сортов тыкв. Другие люди не научились их выращивать. А в его краю было очень много тыкв. Их было больше, чем песка на всей этой планете. Их было больше, чем звёзд на ночном праздничном небе. Их было больше, чем чего-то где-либо. Больше, чем гугол.
И он был их продавцом, Продавцом тыкв. Он был самым главным продавцом тыкв.
Когда он родился, в его краю царила абсолютная бедность. Все мужчины были рабами, а женщины никогда не улыбались. Люди промышляли воровством и проституцией. Тыкв было мало, за тыкву можно было купить десять рабов. У кого не было сил на воровство и проституцию, ели друг друга. Иногда просто себя.

Людям совершенно нищим, голодным и лишенным любви в ночь на воскресенье снился один и тот же сон. Они называли его «море». Этот сон каждый рассказывал по-разному. Но все их можно было разделить на три схожих сюжета. Первый – «буря» – всё сине-чёрное, тучи, скалы, сильный ветер. Второй – «смерч» – всё тёмное, и только вдали яркий, нестерпимо белый свет, а в центре огромный вращающийся столб песка и воды, уносящий рабов, кроликов, дома и тыквы. Третий – «покой» – голая земля или вода и всё мрачно и тихо. Третий сон снился самым счастливым людям, так считалось. Счастливых людей не было, а сон снился. Второй и первый сны снились всем людям. Третий тоже, но не все помнили его при пробуждении. Утром пахло тыквенным чаем. Запах привычный для всех. Мерзкий. Жизненный.

Когда голодные и лишенные всего люди поедали друг друга, они видели себя маленькими. Было солнце, и что-то неимоверно сладкое одновременно сливалось во рту и в голове, а потом всё превращалось в темноту.

Никто из рабов не любил своего положения. Это было странно, ведь в любом положении можно найти людей довольных. Никто из рабов не любил ближнего. Ни в прямом, ни в каком смыслах. Если глаза их встречались, в них загорался чёрный огонь. После этого часто начинались схватки, слабый раб видел две из трёх лун а между ними лицо той женщины, которая не была его матерью и женой. Она была Смертью, всеми любимой женщиной. Она освобождала любого из них от рабства. Женщины, рождающие детей, мысленно пытались их убить, но, благодаря устойчивой температуре воздуха, не делали ничего, кроме того, что требовала природа.
Он не помнил почти ничего из своего прошлого, из того, когда он не был продавцом тыкв.
Только несколько рисунков.
Рисунок 1.
Жирник на пустом праздничном столе в День Кролика. Жирник не горит. По-праздничному темно. И по-будничному голодно. Дед продал мать за три глотка жертыка.
Рисунок 2.
Убитый отец. А рядом украденная им разбитая тыква, за куски и семена которой идёт борьба на Площади Законов.
Рисунок 3.
Сосед-шут. Сумасшедший или просто необычный (весёлый) человек. Рядом толпа людей. Много, на сколько хватает взора. Лица одинаковые. Все смотрят под ноги.
Рисунок 4.
Деревянный стол. На нём белый лист бумаги и карандаш.
Рисунок 5.
Тот же стол и лист. На листе нарисован запах апельсина.
Рисунок 6.
Зеркало.

Второй рисунок был наиболее памятным. Тогда он смог в жестокой борьбе, потеряв глаз, вырвать у какого-то человечка с традиционно несчастным лицом два тыквенных семечка. Он замазал глаз глиной, размоченной в собственной моче, а семена спрятал в складках одежды. После этого он ушёл далеко от людей и стал ждать. Даже в самые отчаянные минуты голода он, презрев всё, не помышлял о семечках. Теперь он уже знал, кем он станет.
Прошло десять тысяч лун. У него было около миллиона рабов. У него было около тысячи жён и детей. Облик его был колоритен – он был Продавцом тыкв. Не было глаза. Лицо состояло из фрагментов лица. Волосы ниспадали курчавыми водопадами, будто орошая гуголы тыкв.
Он был. Но его не было.
Гуголы тыкв не могли его помнить. Миллиарды его рабов не знали, чьи они рабы. Они видели луны, солнца. И даже в праздники, наевшись кроликов и запив их праздничным жертыком, они по привычке делали новых рабов для него, но не думали, зачем и для кого.

Они знали, что он есть. Он не знал о них ничего. Их было меньше чем тыкв.