Поэт и конфеты

Как нынче вдохновить поэта?
Пустяк. Что проще может быть!
Поэта надо покормить.
Попробуй, дай ему конфету.

В коробке синей с серебром
Их множество с начинкой разной,
Для чая иль беседы праздной.
Берем одну. Читаем: «ром».

Что скажет вам подобное названье?
Какую думу иль воспоминанье
Оно сейчас способно пробудить
В обычном смертном - разве то, что пить
Напиток сей не стоит в чистом виде,
Что лучше с кофе ром употребить?..
Пусть так. Поэты не в обиде
На приземленное мышленье.
Итак, кладем конфету в рот,
Раскусим шоколад - и вот,
Вперед - на крыльях вдохновенья!

Горячий ром обжег язык...
Взгляни сюда - старинный бриг,
И слышен хохот залихватский
Разгульной оргии пиратской.

Чем вызван сей ажиотаж?
Небось, удачный абордаж,
А с ним - богатая пожива.
Плюс, радость от того, что живы
И можно выпить и поесть.
А где поэт? Да он уж здесь!

Вот он - в потертой треуголке,
В кафтане синем (цвет небес),
Сжимая сабельный эфес
Рукой с затейливой наколкой,
Стоит задумчиво на баке
И ждет лишь повода для драки.

Но что это? Ужель ему не снится?!
В толпе пиратов видит он девицу!
Плененную, с веревкой на руках.
В глазах ее поэт читает страх.

Призывы к помощи напрасны,
Среди врагов она одна,
Судьба ее предрешена.
О, боги! Как она несчастна!

Ее мольбы глотает ночь,
Страданья грудь ее волнуют...
Поэт, конечно, негодует,
Кричит: «Мерзавцы! Руки прочь!»
И в миг один, взмахнув булатом,
Падет на головы пиратам!

Шум, гам, стрельба, звенят клинки
(Бессменный атрибут всех схваток)!
Проткнув противников с десяток
Одним движением руки,
Герой наш в гневе благородном
Стремится к цели. Что ему!
Ведь он влюблен, а посему
Готов сразиться с кем угодно!

И, прежде чем зашла луна,
Девица - освобождена!..

Ура! Наедине с поэтом
Она стоит, потупя взор,
Под волн полночных перебор,
Озарена волшебным светом.

Уже признательное слово
С прекрасных уст слететь готово,
Но вдруг... Три тысячи чертей!
Все вдруг внезапно исчезает.
Поэт внезапно понимает,
Что это был всего лишь сон
И вот теперь проснулся он.

«Постойте! Как же?! Дальше что же?!
Что будет дальше в этом сне?!.»
Ваш интерес понятен мне.
Не бойтесь, мы ему поможем.

Еще конфета есть у нас.
Держи, поэт! И в добрый час!
Постой-ка. Что в ней? «Мараскино».
Не знаю... Впрочем, что с того?
Вперед, мой друг! И вот его
Воображение картину
Являет новую: Гренада
Объята, как обычно, мглой.
Прикрыв лицо плаща полой,
Поэт стоит у балюстрады.

Под носом у него усы,
В зубах - гаванская сигара,
В руках - гавайская гитара.
Взгляд, обращенный на часы,
Изоблечает нетерпенье.
Но - долгожданное мгновенье! -
Звонарь на башне полночь бьет.
Сигара прочь! С последним звоном
Поэт подъемлет взор к балконам,
Берет аккорды и поет.

Поет на чистом андалузском.
И уж конечно про любовь.
Его слова волнуют кровь
Той донне, что в окошке узком,
Сокрыта легкой занавеской,
Ему внимает чуть дыша.
Встревожена ее душа,
Глаза горят чудесным блеском...

Но что же, бедная, она
Сейчас увидит из окна?

Соперник злобный мягим шагом
К поэту тихо в тыл зашел.
(Подлец замыслил произвол
И с тем в руке сжимает шпагу).

Он тяжело и хрипло дышит.
Увы! Поэт его не слышит.
Своей любовью опьянен,
Врага не замечает он.

Удар предателя жесток!
Своей он цели достигает.
Певец пронзенный умолкает,
Безмолвно упадает с ног
И кровью землю обогряет!..

Но, право, было б слишком грустно
На том закончить наш рассказ.
Что ж, я не опечалю вас.
Представь - поэт приходит в чувство.

Злодея дрогнула рука
И сталь клинка, пройдя сквозь тело,
Поэта сердца не задела,
Лишь ткани повредив слегка.

И вот поэт в себя приходит
И с изумлением находит,
Что он средь незнакомых стен
В двуспальной тиссовой кровати,
Что грудь его - в бинтах и вате,
Что он один, но вместе с тем,
Как будто кто-то где-то рядом...
Он комнату обводит взглядом
И вдруг...
Дверь настежь!
Перед ним -
Та, кто прекрасней всех на свете!
Под чьим окном он ночи эти
Страдал, огнем любви томим...

...И вот она к нему подходит,
Прекрасных глаз с него не сводит...

Неужто?!. Очень может статься.
Но здесь я вынужден прерваться
Не дописав конца главы -
Конфеты кончились. Увы!