Спорный жемчуг

#

А. Жестову

Расступается предутренний,
Расползается туман
В перерыве между бурями
Мальчик-пай, пай-океан.

Только небо угловатое
Только запах фонарей.
Облака - греби лопатою
Плоть от плоти простыней.

Может, попаду в историю
Не повадно будет впредь...
Поезд метит территорию,
Как собака, как медведь.

#

                Ты знаешь, а у нас идут дожди...
                А. Петров

Ты знаешь, а у нас пошли снега...
портрет зимы замерз в оконной раме,
А я все так же путаюсь с долгами
И сказки сочиняю... по слогам.

Ты знаешь, а зима метет в глаза,
И я со стрекозой разнюсь не очень,
И как бы понимаю, между прочим,
Что если сильно хочешь - то нельзя.

Ты знаешь, я навеpно постарел,
И греюсь изнутри, а не снаружи,
И с каждой ночью засыпаю хуже,
И думаю что снег не слишком бел...

Ты знаешь, тяжело без рукавиц...
Мы вместе лето красное пропели,
Высокий дух в насквозь промерзшем теле...
За носом из свеклы не видно лиц...

Ты знаешь, я попробовал на зуб
приход зимы и раскусил без хруста.
Послушай, у меня такое чувство,
Что Казанова - тоже однолюб.

Ты знаешь... Стало больше снежных баб.
Я помню - ты лепил одну такую
И губы обморозил поцелуем,
А в утешенье - если бы да каб...

Ты знаешь... Да об этом ли сейчас...
У Кая видимо не все в порядке с сердцем...
Он заходил на огонек, погреться...
Я Геpде не сказал... В который раз...

А Снежной королеве - повезло,
У белых снова проходная пешка,
Семь гномов, Робин Гуд и Белоснежка...
Все сказки помешались мне на зло...

Ты знаешь... Я их помню... но с трудом...
Двенадцать месяцев, подснежники, а дальше?
горшочек варит слишком много каши,
Щелкунчик щерится своим беззубым ртом...

Ты говоришь что все наоборот...
Я соглашаюсь - все намного хуже...
Ты говоришь что снег идет снаружи...
Мне кажется, что снег во мне идет...


#

Как медленно проходит эта ночь.
И смотрит в спину. Выглядит незрячей.
И вот уже не в силах превозмочь
Тоски собачей, радости щенячьей

Ты понимаешь, что сподручней спать.
Hо продолжают шевелиться губы.
- Ты можешь хоть во сне не рифмовать?
- Могу, но это будет сон сквозь зубы.


#

то ли привычное "спи". то ли злое "отстань".
в липком пространстве нащупывать пальцами грань,
ту, за какую ступить, за которой остаться.
так ли умела рука, что лепила сюжет?
так ли подвешен язык, чтоб сказать своё "нет"?
хватит ли путеводителя выйти из транса?

так ли заточен аналог пера - карандаш
и обоюдо-не-остр пресловутый палаш?
головы целы. на шее следы поцелуя.
словно бутылка вина быстро кончилась ночь,
я ухожу в никуда, в направлении: прочь
ты остаёшься - так не поминай меня всуе.

не поминай меня лихом. и не поминай.
и не жалей ни о чём. и не плачь-не рыдай.
кончился рай. я объелся запретного плода.
или с усмешкой: запретное яблоко съев
так и не понял, что взять с этих маленьких ев,
кроме нехитрого дела продления рода.


#

Жизнь изучая, как водится, без словаря,
Мол до ефрона мне небезызвестный Брокгауз,
Так и лепи по слогам первый дар снегобря,
В белый ли свет, как в копеечку, без передышек и пауз...
И расставляй ударенья: что по лбу, что в лоб,
Так раззудись, чтобы сердце не чуяло боли!
В пятки душа ли, пешком под обеденный стол ли?
И босиком по прохладному полу топ-топ.

Полно печалиться, полно тоску горевать,
Перевести бы дыханье на летнее время,
Или в берлоге своей до весны почивать,
Не утруждая себя, быть как все или вместе со всеми.
Обледенела душа вот и скользок сюжет,
Вот уж и зимние сказки рассказывать мастер.
Снег королевы как сказочно белый фломастер -
Что ещё нужно для счастья, которого нет?

#

Возвращение в привычную кухню
(Три недели - как несколько лет)...
Как некстати обои пожухли,
Полиняли, утратили цвет...


Как не в такт заурчал холодильник
Из угла. Аккуратно, как вор,
Не идёт, а крадётся будильник,
И течёт, словно кровь, разговор.

"Уезжала?" - "Нет, не уезжала..."
"Приходил?" - "Нет, он не приходил..."
Только лампа горит вполнакала.
Только кто-то ножи наточил.

#

Здравствуй мой, какой-никакой, а друг.
Не обижайся, что делать, других не нажил.
Жизнь замыкает круг, берёт на испуг,
И с каждым днём хуже, если не гаже.

Третий месяц жара душит Сибирь,
Но я уехал в Москву, как из лета в осень.
Ещё не много  - здесь нос не подточит снегирь,
Но здесь мегаполис и снегири под вопросом.

Знаешь, как не крути, а ЭТА Москва
Хуже чем та, в которой я был когда-то.
Кругом базар и кругом идёт голова.
Слышен английский мат с толикой русского мата.

Был на Арбате. Жизни там тоже нет.
В жёлтую турандот тычутся объективы.
Кругом просят денег, а поколение NEXT
Забыв про пепси глотают слюну и пиво.

Детская память моя - прощай и прости.
Незачем бить в литавры и бряцать лирой.
Маргарита в аду. К Мастеру не пройти.
Заперт подъезд с его нехорошей квартирой.

Впрочем всё это - не более чем слова.
Я закрываю кавычки, становится страшно.
Скажи, москвич, узнаёт ли себя Москва
В своём отражении в зеркале Патриарших?


#

Где тонко - там и лирика. Порой.
Но я не твой лирический герой,
Мой вид вообще не тянет на героя.
У твоего - и выправка и стать,
А я люблю поесть, люблю поспать -
Ни ритма, ни равнения, ни строя...

А всё же алчу, смыслу вопреки,
Руки и сердца, сердца и руки,
Хотя, наверно, обойдусь и сердцем...
А что обрёл? Сижу на сквозняке,
На сердце грусть и пустота в руке,
И рвётся лирика, и никуда не деться...


#

Я помню чудное... Беспечен
И два не чудных я забыл...
Придёт февраль, наступит вечер
И серафимый шестикрыл
Нас разберёт на чёт и нечет.
А февраля и след простыл...
И нам оправдываться нечем,
И незачем. Я Вас любил
И (даже!) обнимал за плечи...

#
Я о тебе не вспоминаю - тобою брежу.
Дожить до марта ли, до мая, а там и срежет.
И что-то в воздухе витает - вдыхаю, внемлю
Не для меня земля сырая - сушите землю.
#
Наверно это перебор стихов...
А. Мызников
Наверно это перебор тоски,
И мир вчерашний рушится под ноги,
И тень моя - как тряпка на пороге –
Осталось лишь глядеть из-под руки.
С самим собой играя в поддавки,
Пить сладкий чай и думать о дороге,
О том, что время подводить итоги...
Я замолчу, не дописав строки
О том, что ты ни в чём не виновата,
Но жизнь идёт и значит вопреки
Всему на свете близится расплата,
Открыта дверь, гуляют сквозняки,
Уходишь ты, по ниточке каната,
Уходишь и шаги твои легки.

#
Глубоко и надолго посаженные глаза.
Лоб высокий. Выше лишь русый волос.
Скажешь "Сезам", и откроется, чтобы сказать "Сезам"
Полость рта, и ты распознаешь голос,
Кажется свой. С интонациями как у отца.
В зеркале снова ищешь фамильное сходство.
Но - глаза не те. И бегающая часть лица
Начинает слезиться. Претендовать на сиротство.

#
Б. Дыкову
За пятнадцать минут до начала сюжета
Автор медлит. А может не стоит, не надо?
Они встретятся, чтоб закружиться на лето,
И сломают любовь под обвал листопада.
Он уже у порога, она - у порога,
Автор, что же ты медлишь, над чем ты смеёшься?
В голове - странный зуд - и куски диалога:
"-Ты уходишь? - Да нет, это ты остаешься."
Можно всё передумать: причину отказа,
Или мелочь какую - и встречи не будет.
И не будет разлуки, не будет рассказа,
Но зато и не будет двух сломанных судеб.
И не будет полёта, не будет сверхновой...
Он спокоен. Она - абсолютно спокойна.
Инженер человеческих душ, мастер слова,
Неужели они ничего не достойны?
Неужели они так и канут, и сгинут
Не оставив кругов на поверхности Леты?
Автор хмурит чело. И листок отодвинут
За пятнадцать минут до начала сюжета...
Одесса. Лето 1977 года.
Эх, то Чёрное море, где,
Я учился глаза открывать в воде,
Так и не научившись плавать...
Понимая мир едва ли на треть
Я бросал в прилив возвращенья медь,
Не предчувствуя крах державы.
От Одессы память вернула лишь
Соль лимана и частный сектор крыш,
Да экскурсию в катакомбы.
Мы снимали комнату "для гостей",
Пахла чем-то солёным моя постель,
На подушке синели ромбы.
Во дворе, как водится, виноград,
И хозяйкин, грозный такой, халат,
Говорит: "не ешь, он незрелый".
А я всё же ел и кривило рот -
Не был сладок этот запретный плод,
Но зато мне было две Евы.
Евам было по одиннадцать лет,
Я когда-то помнил восемь примет
По которым их различали...
Нет иных таких, среди Надь и Лен,
Ведь они похожи, как пара колен,
Как одна сторона медали.
Из чудес вечерних, ау, смотри,
Кабачок пустой, со свечой внутри,
Как провалы горят глазницы,
Полыхают ноздри, пылает пасть,
Надо мною страх обретает власть,
И потом полночи не спится.
Ночью было душно, а днём - жара,
Остальное - смутно, чай не вчера,
Было жизни седьмое лето.
Двадцать лет, для памяти - всё же крюк,
Остаётся запах, уходит звук,
По слепящей полоске света.

#

Что за манера жить по пустякам...
В.А. Лейкин

Моя душа, как сорванный стоп-кран,
Сижу, как идиот, в одном исподнем.
Всех натюрмортов - ложка и стакан,
Всех пейзажей - город на ладони.

Ни закурить, ни волю дать рукам,
А только ткнуться головой в подушку.
Что за манера жить по пустякам,
А умирать на полную катушку.


#
...Идти к вокзалам трем после обеда...
Из города в другие города
Здесь каждый день уходят поезда.
Я на одном из них сейчас уеду.

Сегодня понедельник, значит в среду
Ты спросишь: "любишь?". Я отвечу: "да"...
Ещё сто раз - и больше никогда.
Ещё сто раз - и ты за мною следом.

Я говорю столице: "отпусти".
вхожу в вагон, в котором места мало,
И лезу с головой под одеяло.

А поезд всё не может отойти
С какого-нибудь третьего пути
Ужасно Ярославского вокзала.


#

Кончается век, как ни в чём ни бывало,
Кончается так, как кончаться привык.
А мы продолжаемся. Дело за малым,
Успеть отпустить застоявшийся миг.

Кончается век, словно ниточка рвётся,
Но крутится-вертится шар голубой.
И жизнь продолжается, жизнь остаётся,
Как солнце, висящее вниз головой.

#

хочется лёгкого: рук твоих на загривке.
ветки черёмухи. теплого молока.
всё чересчур. букетик сирени, сливки,
и слишком тяжелые белые облака.

всё чересчур. я получил с лихвою,
гуще, больше, сильнее, невпроворот.
так  чересчур, что кажется - я завою,
только с того, что зевота скривила рот.

то, что мне перепало – двоим хватило б
друзей и предательства, верности и измен,
сколько всего память моя вместила.
столько свободы, что кажется лучше плен.

вместо одной мне выпало две дороги,
я был идущим, то есть осилил их,
небо коптил за двоих, но зато в итоге,
смерти боялся больше чем за двоих.
 
#

Так и живём – ни слова в простоте,
Казалось бы: пора устать казаться,
Поскольку, так сказать, уже не двадцать.
Поскольку всё не то, и мы не те,

Какими нас прикинул на листе
Фотобумаги девять на двенадцать,
Фотограф. И опять не оправдаться.
И вот теперь в бездарности, тщете,

И страшной скуке мы стареем тут,
Не помня времена, когда любили,
Поскольку, извини, напрасный труд…

Здесь всё без вариантов – или-или:
Мы живы – нас уже похоронили;
Мы умерли, а нас ещё живут.

#

Выхожу один я, надо мною –
Ни звезды, ни звука – ничего.
Я придавлен этой тишиною,
Пустотою неба своего.

И стою, не сытый и не пьяный,
Неподвластный, не познавший власть.
У судьбы – две язвы, три изъяна,
Слава Богу – жизнь не удалась.

#

В старом кресле, старый Бунин
Новый замысел лелеет,
Говорит, мол, все там будем,
Пишет «Тёмные аллеи».

В новом маленьком рассказе
Много воздуха и солнца
То, что он придумал в Грасе
Нас сегодняшних коснётся,

Героиня роковая
Никого не пожалеет…
Бунин пишет, Бунин знает –
Есть ли свет в конце аллеи.

#

Эта женщина придёт, как зима приходит в город:
Снегом душу заметёт,  и посеребрит виски,
И пальто само собой приподнимет хлипкий ворот
Словно может защитить от ненастья и тоски.

Эта женщина придёт, для того, чтоб стать несчастной,
И несчастье принести, грациозно и легко.
Чтоб тебя испепелить, рассказав о свойствах страсти,
И оставить на губах поцелуев молоко.

Эта женщина придёт, чтоб потом тебя оставить,
Чтоб уйти под снегопад и назад не посмотреть,
И останется тебе только мелочная память.
Только жить да поживать. Только губы утереть.


Рецензии
Дмитрий, спасибо!

Ваши стихи просто потрясающие, одно удовольствие - их читать. Подозреваю, что еще большее удовольствие - перечитывать. Обязательно вернусь, это очень здорово!

Рада знакомству.

Илина Ланта   30.05.2002 02:56     Заявить о нарушении
Заглянул к вам на страницу. Адекватно. :)

Дмитрий Мурзин   03.06.2002 14:01   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.