Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Иосиф Бродский
Нынче тихо. Это прямо как-то ново.
Почитай уж третьи сутки не воюем —
Крутим всяк хвосты посланникам Эола.
Не иначе как затишье перед бурей.
Вот, решил потратить с пользой час досуга,
Написать из тенедосского залива:
Хайре вам, моя любезная супруга!
Пусть к вам будут наши боги справедливы.
Как там жизнь в глухой провинции у моря?
Что Итака наша — выгодно ль торгует?
А народ? Довольны, сыты, зря не спорят?
Верно, пьют? Пусть пьют — уж лучше, чем бунтуют.
Вы всё шьете? Бабьи хлопоты — известно.
Сын, поди, теперь совсем уже мужчина?
За меня не беспокойтесь, слава Зевсу,
Я живой, местами даже невредимый.
Если скажут что про Паламеда — правда.
Пусть паршивец знает внука Автолика.
По делам, как говорится, и награда.
Быть убийцей мне милей, чем быть убитым.
Мы опять несем серьезные потери,
Что ни день, то недочет среди героев.
Эти гады крепко в городе засели —
Не подступишься ни с берега, ни с моря.
А на днях был случай скверный: слышу шепот
За спиной. Смотрю: Ахилл весь бледный с виду.
Я к нему, кричу: «Дружище, ты чего тут?!»
Он: «Стреляли…» и того… то бишь к Аиду.
Хоронили — пели, пили, чтоб забыться.
Тут и впрямь рассудком тронешься от страха.
Об одном прошу: уж если что случится,
Для меня не возводите кенотафа.
Скоро ночь. От моря резко пахнет влагой.
Холодает, ветер сменится, наверно.
Кстати, я ахейской армии на благо
Ход конем второго дня придумал верный.
Мысль проникнуть в Трою тайно, без опаски
Поимела одобрение в народе.
Ох, не даром я юнцом от козопасов
Получал не раз по наглой рыжей морде.
Будет утро, будет зрелище и пища
Для ворон… Кто не умрет, тех покалечат.
Обещаю на троянском пепелище
Осушить ритон вина за нашу встречу.
Вот триера развернулась носом к мысу,
Значит, время. С нами вестники Эола!
До чего у фразы этой дивный смысл:
«Я вернусь домой в Итаку скоро»! Скоро…
P.S.
Тут средь нас какой-то бегает со свитком...
Вроде слеп, а сам все видит — хрен чё спрячешь!
Если будет вам болтать про нашу битву,
В шею шельму — денег хочет, не иначе.