Воздух Рима спадает холодными складками вечности
На гудящую серыми толпами Площадь Цветов.
Возносящие оды своей и чужой человечности,
Вы спешите увидеть безумье церковных костров.
Вы спешите, вкусившие хлеба, на дикое зрелище,
Развлечения ждёте, не зная, каков же мой грех.
Еретик - кто ещё? Еретик, так отчаянно верящий,
Что в огромной Вселенной не может быть сам человек.
И пускай я сгораю, оплёваный вашими догмами,
Но Идея моя через много веков оживёт.
Мне страшнее костра быть с толпой, быть покорным и согбенным -
Это худший из худших и самый позорный исход!
Чем вы лучше, галдящее стадо, моих инквизиторов?
Вы бездумны, а значит страшнее ещё, чем они.
Вы же миритесь с блажью и каждой хозяйскою придурью,
И себе же вбиваете вечное "Не возомни!"
По законам живёте людским, государственным, "божеским" -
И в душе все смирились, и каждый рабом быть привык.
Но тому, кто открыто посмеет назвать вас ничтожеством -
Сразу смерть: он преступник, чудовище, он - еретик.
И пускай я сгораю, оплёваный вашими догмами,
Но Идея моя через много веков оживёт.
Мне страшнее костра быть с толпой, быть покорным и согбенным -
Это худший из худших и самый позорный исход!
Да, вам страшно поверить, что пылью сошла исключительность,
Что есть тысячи солнц, миллионы не худших людей.
Ведь чем мельче душа, тем больнее утратить значительность,
И анафема - вечный удел неугодных идей...