"- Володя, пошли ко мне, у меня переночуешь, - сказал Тараскин.
- Пошли, - согласился я, мне было все равно.
Открылась дверь, заглянул какой-то краснощекий майор, спросил:
- А где Жеглов?
- Вин по начальству докладае, - сказал Пасюк и махнул рукой.
Все стали собираться, а я сидел за своим кургузым столиком, который мы
с Тараскиным так долго делили на двоих, и мне не давала покоя мысль, что и
в беспамятстве своем я все равно помнил о чем-то очень важном, чего никак
нельзя забывать - от этого зависела вся моя жизнь, - а сейчас вот забыл. И
пока все одевались, а в тарелке репродукторе сипло надрывался певец:
"Счастье свое я нашел в нашей дружбе с тобой", я все старался вспомнить это
очень важное, что беспокоило меня все время, но мне мешало сосредоточиться
то, что точно так же все происходило, когда мы выходили с Васей Векшиным на
встречу с бандитами. Только Жеглова сейчас не было.
- Пойдем, Володя, - сказал Тараскин.
И у самой двери я вспомнил. Вспомнил. Вернулся назад и сказал:
- Ребята, идите, мне хочется посидеть одному...
Когда стихли шаги в коридоре, я снял телефонную трубку. Долго грел в
ладонях ее черное эбонитовое тельце, и гудок в ней звучал просительно и
гулко. Медленно повернул диск аппарата до отказа - сначала ноль, потом
девятку, - коротко пискнуло в ухе, и звонкий девчачий голос ответил:
- Справочная служба...
Еще короткий миг я молчал - и снова передо мной возникло лицо Вари -
и, прикрыв глаза, потому что боль в сердце стала невыносимой, быстро
сказал:
- Девушка, разыщите мне телефон родильного дома имени Грауэрмана...
