Детские стихи МандельштамаДетские стихи Мандельштам писал по необходимости, а не по призванию, хотя детей он любил, в отличие от Хармса, значительно больше преуспевшего на поприще детской литературы, чем Осип Эмильевич. 1924 год, Мандельштамы переехали из Москвы в Петербург, работы не было, приходилось соглашаться на то, что предлагали. В это время в Ленинградском издательстве С.Я.Маршак собрал коллектив блестящих поэтов и писателей, до того не подозревавших в себе склонностей к детским стихам, но Маршак, сам много писавший для детей, услышал в стихах и ритмах обэриутов игровые интонации. Так в детском отделе издательства появились Хармс и Введенский, выдавленные из взрослой поэзии в детскую, пока еще относительно тихую гавань, в которой можно было на время укрыться от нарастающего абсурда. Позднее здесь появился Осип Мандельштам, тоже привлеченный Маршаком, но акмеистам повезло меньше, чем обэриутам: о детских стихах поэта и сейчас знают немногие. Их у Мандельштама мало, всего четыре небольших книжечки, все написанные в 1924-25 годах и изданные в 1925-26: "Примус", "Два трамвая", "Шары" и "Кухня". Чтобы вылечить и вымыть *** – Ты куда попала, муха? В 1924 году Мандельштам делает переводы и пишет прозу «Шум времени», содержанием которой был очень недоволен и даже чуть позднее стыдился его. Вторая половина двадцатых годов была временем поэтической паузы: закончился ранний Мандельштам, поздний еще не сформировался. Поэту тридцать три, середина жизни, кризис среднего возраста. Переводы выматывали, взрослые стихи не писались, проза не удовлетворяла, а детские стихи давали выход оптимизму и юмору. Знавшие поэта вспоминают о нем как о веселом забавнике, любившем эпиграммы, шутки и розыгрыши. Внутренний слух и внутренняя речь молчали, а внешняя - откликалась на новые звуки, новые предметы, новые реалии, приобретая притягательность для слуха и глаза. Жена Мандельштама вспоминала, что для них конец 1924 года был временем домашнего обустройства и обзаведения хозяйством. Отсюда – интерес к бытовым мелочам и простым вещам: яйцу и яичнице, утюгу, примусу, телефону, молоку, электрической лампочке, дровам, ножам, шарам, трамваю и роялю… - Очень люблю я белье, *** Это мальчик-рисовальщик, Простые предметы, тепло, уют, кухня – весь этот домашний мир маленьких вещей и маленьких радостей приобретает у Мандельштама голос, характер и темперамент. Так поэт выражает любовь и благодарность жизни, в которой любая мелочь может стать источником радости и счастья, прелести и точкой притяжения. Но заговорив на языке жизни, все предметы у Мандельштама тут же обретают реальные человеческие чувства: любви, зависти, обиды, боли и даже смерти. Утюгу, влюбленному в белье, больно стоять на огне, но он готов терпеть эту боль во имя любви; примус болен головкой и чтобы ее вылечить, головку снимают вовсе; телефон плачет, злится и обижается, что на его плач никто не отзывается; мухе, попавшей в молоко, ох, как нелегко. Плачет телефон в квартире - И синица бушует оттого, что не может напиться воды из моря, и поленья вот-вот взойдут на костер, жертвуя собой, чтобы в кухне стало жарко, а плита раскалилась до красна. Бушевала синица: *** Принесли дрова на кухню, Все в этом мире вещей как у людей, все по-взрослому, все - по-настоящему: и страх, и жертвенность, и молитва, чтобы не мучили и отпустили на свободу. Что это? Сознательно или бессознательно прорывающаяся душевная боль, только прикрытая пенкой кипяченого молока? В этом мире вовсе не так уютно и весело, как в мире Хармса, тоже взошедшего на костер инквизиции. Но в его детской поэзии все-таки больше игры и веселья, чем у Мандельштама. Трагическое ощущение жизни не оставляло поэта даже в детских стихах. Позднее советская детская литература, которую тоже затолкали в идеологические рамки и установки, окончательно утратила детскую бесшабашность и абсурдизм Хармса, за что подверглась едкой саркастической критике Мандельштама: «Детская литература вещь трудная. С одной стороны, нельзя допускать очеловеченья зверей и предметов, с другой — надо же ребёнку поиграть, а он — бестия — только начнёт играть, сразу ляпнет и что-нибудь очеловечит. За детской литературой нужен глаз да глаз. Здесь нужна научная постановка дела и хорошо подготовленные, опытные пожилые женщины», - писал поэт в 1928-29 году. В цитируемой статье «Детская литература» Мандельштам высмеивает гонения на детскую литературу, идейным вдохновителем которой была Н.К.Крупская. В «Мойдодыре» она увидела выпад против трубочистов, в «Крокодиле» – гимн мятежу Корнилова, а в «Мухе-Цокотухе» - кулацкие настроения. И это несмотря на то, что именно в первой половине двадцатых годов были созданы лучшие образцы детской литературы нового времени. Детские стихи Мандельштама стоят в том же ряду. Поэт любил возиться с детьми, хотя страшно боялся дотрагиваться до кошек, собак, рыб и прочей живности. В нашем кооперативе Полотер руками машет, Но пафос одушевления мира вещей и их бытования быстро закончился и уже к концу 1925 года он выльется в совершенно противоположные стихи Мандельштама: Помоги, Господь, эту ночь прожить, Тина Гай © Copyright: Валерий Новоскольцев, 2016.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
