К предстоящей сорокапятке А. Т. Твардовского

...И увиделось впервые, Не забудется оно: Люди теплые, живые Шли на дно, на дно, на дно... «Василий Теркин» стал для меня, пятилетней, потрясением. Дед читал мне эту поэму вместо детских считалок, рассказывал: как бы нашим бойцам на передовой ни хотелось курить, газетные стра­ницы с главами из «Книги про бойца» на самокрутки не шли, а каждая глава была с самостояте­ль­ным сюжетом, ведь и читатели, и Александр Твардовский, военкор газеты «Крас­но­ар­мей­ская правда» Западного фрон­та, автор по­эмы, которая урыв­ками писалась с 1942 по 1945 год, в любой момент могли погибнуть. Что знает о литературном генерале советской поры, создавшем лучший учебник рифмованной истории Великой войны, нынешнее «Поколение «П»? В лучшем случае «Теркин», «пьянки», «Новый мир». Наверное, точнее других сказал об Александре Трифоновиче Евгений Евтушенко — в своей «Балладе о Твардовском»: ...Твардовский был престраннейший поэт, не написавший о любви ни слова. Он мне бурчал: «Уж вам за 40 лет, а машете своею пипкой снова!»... Он знал одну любовь на свете белом и ради так истерзанной земли тяжелым телом и тяжелым делом пробил пролом, в который мы прошли...Так же пронзительно Евгений Александрович пишет о поэте, которому «Ленинская и Сталинские премии (целых три! – Авт.) только отяжеляли... грудь, давили на сердце», в многотомной антологии «Десять веков русской поэзии»: «...Несмотря на раннее официальное признание, Твардовский был на всю жизнь ранен раскулаченностью семьи, сам только случайно избежал ареста на Смоленщине, отсиживаясь по совету добрых людей в Подмосковье. Память об этой трагедии помогла ему, когда он стал редактором «новонароднического» журнала «Новый мир», мужественно бороться с цензурой за произведения других писателей, которые во главу ставили не конъюнктуру, а совесть».

Именно Твардовский, обратившись к Хрущеву, добился пуб­ликации первого советского произведения о том, что творилось за колючей проволокой ГУЛАГа. Этого партбюрократия не простила поэту и во времена брежневщины выдавила из журнала. Он не вынес расправы и вскоре скончался. Как пишет Евтушенко, «по случайному совпадению его похоронили в уже выры­той яме, предназначавшейся Хрущеву. Вместе с Твардовским хоронили последние надежды хрущевской «оттепели...».

Сегодня корни рода Твардовских - дочери поэта Валентина и Ольга, которые систематизируют и издают архивы отца, учас­т­вуют в «Твардовских чтениях». Младшая - Ольга Александровна Твардовская - зас­луженный художник России, лауреат Государственной премии РФ. Старшая - доктор исторических наук, профессор, работала в Инс­ти­туте российской истории РАН.

Она, Валентина Александровна, как и ее сестра, считает: «Главное произведение Александра Трифоновича не «Теркин», на котором все зациклились, не отмеченные премиями поэмы «Страна Муравия», «Дом у дороги», «За далью - даль», даже не поздняя лирика, фактически непрочитанная, а дневники. Они должны были стать основой книги автобиографической прозы «Пан Твардовский» - история его семьи, собственные искания».

Татьяна ЧЕБРОВА. «Бульвар Гордона» 23 Ноября, 2012

В. А. Твардовская — дочь поэта, доктор исторических наук:
«Твардовского приручали всю жизнь — то кнутом, то пряником. Но процесса огосударствления отца не получилось. Сейчас думают, что это был официальный поэт, увенчанный всеми мыслимыми наградами... И забывают, что при всём этом Твардовский остался самим собой. Властям не удалось его приручить».

Другие статьи в литературном дневнике:

• 16.06.2016. Lamentazione Наум Сагаловский
• 05.06.2016. К предстоящей сорокапятке А. Т. Твардовского