***
ЗАПИСКА XXVI
Почтовые хлопоты в мае
Что это мне oncle мой любезный не пишет,
Времени, что ли, опять у него совсем нету.
Странно, посулил ведь -- напишу тебе непременно;
Вот, свидетельствуйте, не пишет и не едет ни мало.
Очи, за реку глядя, проглядел я все, право,
Хоть бы пиктограмму он предпослал, родственник милый,
Так-то, мол, и так-то, такие-де у меня планы,
Иначе же и кинуться куда -- ума не приложишь,
Вечно с дядей таким шиворот-наоборот происходит.
Походя ноги себе росой умывая,
Выбегу о заре встречать нашего почтальона:
Нету ли ныне пакета на мое, так сказать, имя?
Нету, разочаровывает, по-видимому, разочаровывает, пишут,
Тщательные, видать, задумчивые у тебя адресанты.
Ладно, постоим, поточим лясы слегка мы,
После в хоромы я его к себе зазываю:
Эх, заскочи ко мне теперь, Сила Силыч,
Гостем будешь, понимаешь, потолкуем немного,
Зря я разве сварил вчера нектар.
Зря, мой Нестор, нектар у нас не варят,
Зря на свете, практически, ничего не бывает,
Зря и заяц не приснится никому кучерявый,
Нектару мы, конечно, твоего немедля пригубим.
Вот заходит ко мне дражайший почтарь Сила Силыч,
Капельный такой, видом на редкость никудышный,
Впрочем, перепивал, бывало, и самого Крылобыла:
Внешности, получается, доверяй, да проверяйся.
Да, заскочил, стало быть, ко мне Сила Силыч,
Ух, заскочил, шапкою, сняв, губы вытер,
Ну, и я сразу связисту и себе наливаю:
Пейте, пожалуйста, добрые люди, селяне,
Пейте, а то теперь живы, а завтра, что называется, ой ли.
Ой ли, ой ли, кивает, тут ведь не в курсе,
Где обрящешь, а где в одночасье утратишь,
То ли дело, когда уже в ящик сыграть соизволишь,
Там уже пиши -- не пиши -- все прахом пропало,
Там постскриптумы твои, что мертвенному припарка.
С этим Силыч стакан весь незамедлительно и пригубил.
С Силычем и я тут поступил вполне сообразно:
Принял, а после, не мудрствуя, нацедил снова,
Дабы со следующей нам не мешкать лукаво.
Так вот, я ему говорю, Сила дорогой Силыч,
Так вот и живем мы с тобой, хлеб жуем мы
Черствый, а то знаешь на сем берегу что болтают,
Разное, признаться, болтают на берегу сем,
Волки, болтают, на том тебя, вроде, съели,
Как ты мыслишь -- факты это или же байки?
Слышал, слышал, докладывали и мне известье,
Гость, поглаживая оцелота моего, молвил,
Только я и сам легонечко сбит с панталыку,
Может, съели, а может, пустые то враки,
Бабушка, выражаются, пополам говорила.
Тут мы с Силычем пригубили опять, снова-здорово,
Или, что называется, подовторили.
С другом Силычем зелье губить наладив,
Друга Силыча решил я кое на что подзадорить:
Вот бы нам почитать невзначай некоторые цедулки.
Верно, Яша, резонно у тебя черепок варит,
Силыч мне с достоинством на то замечает,
Что мы, разве других письмоносцев плоше,
Где это слыхано -- чужих не читать эпистол,
Что же нам прикажете читать себе еще тут.
Вскрыли мы тогда несколько с ним свитков.
Смотрим -- чего только не сочиняют люди друг другу,
Что, оказывается, их всех только ни заботит:
Сильно, мощно разлита в народе эпистолярность,
Словно эпидемия какая-то распространилась.
Павел Петру в Городнище из Быдогощ, скажем, пишет,
Дядю дрожжей закупить молит браговарных,
Букву какую-то непременно найти его умоляет,
В душу лезет, пристал с ножом к горлу,
Дяде в кубарэ не дает надудлиться малость.
Петр Павлу в Быдогоще из Городнища отрезал:
Букву эту, милок, сам себе ищи неустанно,
Деньги ж, даденные мне тобой, я профиршпилил,
Знай поэтому, что дрожжи тебе завезу ой ли.
Кроме этого, наждачник Илья пришлый
Тоже потянулся на старости лет к стилу вдруг,
Жалобу Сидору Фомичу Пожилых накатал он,
Сетует -- костыли у него в метель увели-де,
Егери, якобы, Мелкого Плеса унесли их.
Дайте сроки, получит ведь грамотку и доезжачий:
Псарь мой ловчий, когда б не случилось в том нужды,
Стал бы я разве нижеследующее к тебе строчить? нет.
Слямзили люди твои, ау, моих опор пару,
Пусть-ка возвернут поскорей, зимогоры,
Или, передай, покажется вам всем небо с овчинку.
Егери точильщику царапают бересту купно,
Видимо, передал им доезжачий Ильин ультиматум:
Мастер-ламастер, упырь и дурной и вздорный,
Зрели мы тебя в гробу с твоими костылями,
Прыгал бы ты, одутловатый, к бобылке на хутор,
Ябедничать же станешь -- изведаешь, почем фунт лиха.
Грамоты прочтя и жеваным мякишем их запечатав,
Допили, догубили до дна жбан емкий,
Время расставаться тогда нам с Силычем накатило.
Эх, он шапку тогда свою-напялил и вышел,
Обнял меня, духарягу, расцеловал -- и дальше.
Силыч, говорю, чего это мне мой oncle все пишет?
Зря, возражал, и заяц никому из нас, кучерявых.
В Быдогощах, между тем, бузина вся -- цветенье.
Саша Соколов
Между собакой и волком
Другие статьи в литературном дневнике:
