И прочая литература Перстнева
И прочая литература
http://www.stihi.ru/2016/10/05/1044
Перстнева
ЛОСКУТИК
О птица тонкого пера!
Оставив шелковые перья,
Ты улетишь без сожаленья,
Немилосердная сестра.
И о тебе не пожалеют.
Но как излеченные мы,
Куда пойдем среди зимы,
Насильно вытолканы в шею?
И будет каждый одинок,
Рассыпан и расчеловечен.
Небольно трогает за плечи
Последний выживший листок,
На землю выписанный небом.
А Кто на нем спуститься мог...
Но не спустился нынче, не был.
А если был, то пренебрег.
ИНСТРУМЕНТ
Балалайку поломали
В симфоническом оркестре
Нет истории печальней
Не найти душевной песни
Главный кончился у нас
Стратегический запас
Нету музыки хоть тресни
Флюгельгорном контрабас
ТИШИНА
Когда висит такая тишина
И каждый дом ей подставляет плечи
А бледная как лилия луна
Накидывает облик человечий
Слетает вниз
И не находит дна
И катится отрубленная вечность
Горит лицо в полуночном бреду
Как реет дух не могущий разбиться
На что ему подставленные тут
Все каменные плечи и ключицы
Когда сады безмолвием цветут
И не дают губам пошевелиться
И не поют ни демоны ни птицы
И кажется вовек не запоют
Как дети спят
Как веруют в зарю
Счастливые
Как я в нее смотрю
Во все ее отравленные лица
ИЗ ЛЕНИНГРАДСКОГО ПОДЪЕЗДА
Так исчезал ХХ-й век
И незнакомка с ним исчезла
Из ленинградского подъезда
Выходит черный человек
И в переулке исчезает
Никто его не замечает
И никому не отвечая
Он растворяется как снег
И ТЕНЬ ТВОЮ ПЕРЕСТУПАЕТ
Да что за музыка больная
Так тихим голосом орет
И нищенской рукой цепляет
И ни на шаг не отстает
Голодных я не понимаю
Но понимаю что сожрет
КАК РОДНЫЕ
глупые водоплавающие люди
смотрят в вывернутые глаза
как в свои и думают
мы не из чьей подводной лодки
мы давно утонули
всего только знаем как тонут
они приходят и говорят
и слушают молчание
это помогает
не волноваться морю
БЫЛ ДЕНЬ
На серых лапках проскочил
И хвостиком махнул.
Был день
И выбился из сил,
Не добежал.
Уснул.
Когда озрит плоды его
Кто мимо проходил,
То не увидит ничего
И выбьется из сил.
Все потому, что в гололед
Спешить – недобрый знак.
А месяц на небе возьмет
Повесится, остряк.
Когда озрит печальный вид
Кто мимо проходил,
Подумает, луна висит.
А это месяц был.
ЭКИПАЖ
Мое большое приключенье
Выходит, кажется, в тираж.
Стоит трамвайный экипаж
В своем трамвайном невезенье
Всему движенью поперек.
Вот, Господи, не уберег
Еще одно произведенье.
Я пассажир, а ты намек
Перед печальным заведеньем.
Без душегрейки хоть какой
Стоит часовенка пустой,
И вояжер не видит крюка,
Чтоб зацепиться головой.
Одной сове в углу угукать,
Бряцая связкою ключей.
Не Петр посылал за ней.
В часовне сердца моего
Давно не молят никого.
Тут на границе бытия,
Где едут призраки и люди,
Слоняться станет тень моя
И приставать к прохожим будет,
Через проезжих проходя.
СКВОЗЬ
Что осень – мытарь всех святых,
Бесстрастно плату собирает.
Мгновенье сбора урожая –
И ветер на полях пустых.
Молилось небо человеку.
Был человек и глух, и нем.
И слезы, пролитые сверху,
Его не трогали совсем.
Поговори со мной на равных
На человечьем языке,
И вкус дождя, и холод травный
Я ощущу на языке.
Однажды так отец и мать
Увидят издали ребенка,
Потянутся накрыть пеленкой
И никуда не отпускать.
А время смотрит сквозь него –
Там нет ребенка твоего.
Тот, под дождем, где небо тонет
В открытой, Господи, ладони,
Где сушь без слова одного.
РЕПЕТИЦИЯ ОРКЕСТРА
Как лунный свет стекает с веток,
И без того листве непрочной
Не позволяя удержаться
И бледной лужицей сиропа
Расплескиваясь перед дверью,
Так вытекает жизнь безвольно
Из балалайки с контрабасом,
По стенам липкие разводы
В прихожей памяти оставив.
Луна кричит – протяжным скрипом
Ей дверь входная отвечает.
Но не безмолвия страшней.
С такою музыкой подкожной
Ждешь генеральную уборку,
Чтоб выставить за вход под утро
Тряпье, и щелок, и табличку
«Месье, парадная закрыта
На репетицию оркестра».
КАК РЫБА
И спит он в ней
Распотрошенный крик
И лампочка в глазах ее горит…
Во сне однажды рыба повернется
Она еще с тобой заговорит
И ночь была…
И остается ночью
И звездочка глядит на материк
СЕВИЛЬЯ
Душа моя, что-то приснилось тебе?
А ты не смотри посторонние фильмы.
Не Фигаро с места срываться в Севилью,
Так можно обратно к утру не успеть.
Усушка, утруска – ничто не бесследно,
И вот уже твой невесом чемоданчик.
И вот на пропыленных улицах клянчишь
Грошовых улыбок, как грошиков медных.
Веселые песни по свадьбам гуляешь,
Сердечные цедишь покойникам в водку.
И сон, как не в руку, так косточкой в глотку.
Не спи под забором, Севилья большая.
МГНОВЕНИЕ
Когда, подавившись слюной,
Рта небо уже не закроет,
И внутрь полезешь рукой
И вытащишь слово другое –
На том замолчишь, наконец,
Но как остановленный в крике.
Снаружи почти что великий
И внутренне весь нежилец.
ГВОЗДЬ
И если жадность это грех,
То как же быть со мной –
И много азбук под рукой,
И слов не хватит всех.
И если рифмы на любовь
Не выдано другой,
То – как же снова быть со мной –
И проливаешь вновь.
Ты точно думал не про злость,
Меня производя?
Но в рифму не было гвоздя –
И вновь не задалось.
ДОЖДЬ В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
Приходит дождь, о чем-то говорит,
И будешь слушать ночь, не уставая.
А ночь такая летняя, такая,
Что слышно, как безмолвие сквозит,
Как на стене тень к тени приникает.
Скребется во все окна тишиной
И говорит всю ночь, не замолкая.
Ни с кем – и ни с тобой, и ни со мной,
С оглохшей тенью – есть ли кто живой?
И тишина ему не отвечает.
И ПРОЧАЯ ЛИТЕРАТУРА
Бродяжка жизнь и спутники не те,
Две трети там, где бросил их Готье,
Как полнолунье сбрасывает шкуру.
Как полнолунье сбрасывает шкуру –
Лунатики, ну, в общем, трубадуры,
Рубахами белея в темноте,
Летят за райским яблоком луны
И пьют ее отравленные сны,
И, не деля последнюю затяжку,
Уходят на обрубленном крыле.
«В углу между собакой и бродяжкой
Как равный я улягусь на земле».
ОКАРИНА
Вот чтобы сразу – мрамор, сталь, гранит,
Чтобы ни ятя в строчке не шаталось...
Но тот, кто глину оживлял сначала,
Наверно, тоже был не лыком шит.
И окарина выдохом звучит,
Пусть о своем – не много и не мало.
И КАК ЛОТРЕАМОН
И чтобы, как Лотреамон,
Спокойно выдохнуть – отныне
Я замещаю этот сон,
И куриц вымокших, и с ними
Все, что пиит перечислял
В преддверье ждущего романа,
Где ты проснешься бездыханный,
Весь без упрека, без обмана...
Хотя роман не дописал.
Но предисловье филигранно.
ПЕСНЯ О ВСТРЕЧНОМ
И бегут тебе навстречу
И дороги, и деревья,
Бабы, куры и собаки
С куренями на цепи.
Сам ты тоже им навстречу
Едешь весело по встречной.
Разлетаются, как птицы,
На приветное «би-би!»
И ЭТО ТЫ
И это ты там за окном,
Холодный ветер ловишь ртом,
Стоишь, дождя не замечая,
А жизнь прекрасная такая...
Так и запомнится потом
И март, и небо кверху дном,
И дождь, каких на свете всем
И не было, и не бывает –
Но повторятся на том.
По крайней мере, обещает.
ОТКРОЕШЬ ОКНО
Осенняя улица в несколько строк.
Ты шел, и застыл, и сломалось перо.
И незачем в окна стучать листопадом,
Там не ответят. И правда, не надо.
Откроешь окно и стоишь у окна –
Полночь и полночь, весна и весна,
И двое промокших летят под дождем.
Сейчас поцелуемся мы и уйдем.
«КАК В МОРЕ ЛОДОЧКА»
Из неутраченных иллюзий,
Светясь пробоиной в борту,
«Жанетту» доверху нагрузим
В любом кейптаунском порту.
А вдрызг на волнах расшибется
Еще иллюзия одна,
Представишь, как бутылка бьется,
И выпьешь пенного до дна.
ЖАННА
Есть бесконечное занятье –
Смотреть на улицу в упор,
Покуда мир меняет платья,
Бросая желтые в костер.
Горят костры, сжигают Жанну,
По свету шедшую опять
О невозможном и желанном
Безумной кистью возвещать.
И будет дым зловещ и сладок,
Так «мы сорвемся и сгорим...».
Вот ловишь время листопада.
Вот умираешь вместе с ним.
**"
И вот это, про Вишню, из Салфетки:
С ВИШНЕЙ НА ПАМЯТЬ
Все памяти притворство,
Как заговорена,
Стоит с ватрушкой черствой
И кружкою без дна...
А тебя уже, вишня, нет.
И от дома скошенный пень.
Вот и ясно, как белый день.
А ночами стоишь в окне.
И скребется лапой щенок,
И стучит по стеклу клюкой
То ли та, что к тебе за мной,
То ли этот слепой стишок.
А подсолнух горит-горит
И на ветке, и в садике.
А на карточке года три
Мне и Вадику.
http://www.stihi.ru/2016/08/09/4979
***
Другие статьи в литературном дневнике:
