Тургенев. Роман Новь. Стихотворение СонГала Исакова: литературный дневник Давненько не бывал я в стороне родной... Но не нашел я в ней заметной перемены. Все тот же мертвенный, бессмысленный застой -- Строения без крыш, разрушенные стены, И та же грязь, и вонь, и бедность и тоска! И тот же рабский взгляд, то дерзкий, то унылый... Народ наш вольным стал; и вольная рука Висит по-прежнему какой-то плеткой хилой. Все, все по-прежнему... И только лишь в одном Европу, Азию, весь свет мы перегнали... Нет! Никогда еще таким ужасным сном Мои любезные соотчичи не спали! Все спит кругом: везде, в деревнях, в городах, В телегах, на санях, днем, ночью, сидя, стоя... Купец, чиновник спит; спит сторож на часах, -- Под снежным холодом и на припеке зноя! -- И подсудимый спит, и дрыхнет судия; Мертво спят мужики: жнут, пашут -- спят; молотят -Спят тоже; спит отец, спит мать, спит вся семья... Все спят! Спит тот, кто бьет, и тот, кого колотят! Один царев кабак -- тот не смыкает глаз; И, штоф с «очищенной» всей пятерней сжимая, Лбом в полюс упершись, а пятками в Кавказ, Спит непробудным сном отчизна, Русь святая! 1877 г. Иван Тургенев, роман «Дым», «вытяжки»: Да, да, я западник, я предан Европе; то есть, говоря точнее, я предан образованности, той самой образованности, над которою так мило у нас теперь потешаются, -- цивилизации, -- да, да, это слово еще лучше, -- и люблю ее всем сердцем, и верю в нее, и другой веры у меня нет и не будет. Это слово: ци... ви... ли... зация -- и понятно, и чисто, и свято, а другие все, «народность» там, что ли, «слава», кровью пахнут... бог с ними! Да; я и люблю и ненавижу свою Россию, свою странную, милую, скверную, дорогую родину. Наша матушка, Русь православная, провалиться бы могла в тартарары и ни кто не заметил бы, потому что даже самовар, и лапти, и дуга, и кнут -- эти наши знаменитые продукты -- не нами выдуманы. Подобного опыта даже с Сандвичевскими островами произвести невозможно; тамошние жители какие-то лодки да копья изобрели. Старые наши выдумки к нам приползли с Востока, новые мы с грехом пополам с Запада перетащили, а мы все продолжаем толковать о русском, где оно русское?! Удивляюсь я своим соотечественникам. Все унывают, все повесивши нос ходят, и в то же время все исполнены надеждой и чуть что, так «на стену и лезут». Все, мол, будет, мы великая страна!. А в наличности ничего нет, и Русь в целые десять веков ничего своего не выработала, ни в управлении, ни в суде, ни в науке, ни в искусстве, ни даже в ремесле... Россия богата сырьем, сырыми продуктами — ! Это наше сырье большею частию только потому хорошо, что обусловлено другими прескверными обстоятельствами: щетина наша, например, велика и жестка оттого, что свиньи плохи; кожа плотна и толста оттого, что коровы худы; сало жирно оттого, что вываривается пополам с говядиной... Впрочем, что же я с вами об этом распространяюсь: вы ведь лучше меня все это знать должны! Говорят мне: изобретательность! Российская изобретательность! Вот наши господа помещики и жалуются горько и терпят убытки, оттого что не существует удовлетворительной зерносушилки, которая избавила бы их от необходимости сажать хлебные снопы в овины, как во времена Рюрика: овины эти страшно убыточны, не хуже лаптей или рогож. Помещики жалуются, а зерносушилок все нет как нет. А почему их нет? Потому что немцу они не нужны; он хлеб сырым молотит, стало быть, и не хлопочет об их изобретении, а мы... не в состоянии! Ругать-то мы ругаем, этот «гнилой» Запад, а только его мнением и дорожим. Запад процветает, а мы, Россия, «гниём» который век. «Запад» можно сравнить с локомотивом — техничен, быстр, умён; тянет он за собой прогресс духовный и технический; наводит мосты в будущее, на ходу совершенствуясь. А Россию можно сравнить с туманом над рекой или дымом тянущемся из трубы — подул ветер и нет его. А был ли он вообще, растворился в воздухе и забыли, как звать! 1867 г © Copyright: Мир Александрин, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
