Его унёс аист.

Скорблю.
Сорок дней тому назад ушёл из жизни Анатолий Гринвальд. Ему было 45 лет.
Гениального, своеобразного, возмутительного и восхитительного Толика, которого все обожали 16 лет назад, некоторые уже позабыли, а некоторые ещё не успели для себя открыть. Одно мгновение – и его уже не стало. А вы не успели.
Вот несколько его стихотворений. Сколько бы ему ни подражали, никогда, ни у кого так больше не получится. Светлая память!

Анатолий Гринвальд (1972, Семипалатинск – 2017, Лейпциг) http://www.stihi.ru/avtor/grinvald

* * *

Мой Лейпциг беден. Ходит бедный Бах
По Лейпцигу в залатанной рубахе.
Не знаменит. Гоним. Несчастлив в браке.
Сшибает у туристов на табак.
В подвале грязном Гёте пьёт "Кадарку".
Заходит Фауст - сразу лезет в драку.
Вбегает санитар с кресло-каталкой,
Ремнями, как бантами на подарке,
Завязывает Гёте и увозит
В больницу на окраине. Там воздух
Настолько чист, что ночью видно звёзды.
Там добрый доктор с бородёнкой вострой -
На Мефистофеля манерою похожий -
Лезть в душу фразами, иголками - под кожу
Приходит по ночам и корчит рожи.
Там очень страшно. Тело долбит дрожью.
Все формы там сливаются в одно,
Из зеркала глядящее, пятно.

Хрусталь и август

И искать в этих строчках то, что было тобою.
То, что было тобой... все бутылки под утро пустые.
И всё ныло на уровне памяти болью тупою.
А потом отпустило...
А потом отпустило, и соседка по даче открыла зелёные ставни,
И одёрнула шторы, и ходила внутри своих комнат почти неодетой.
Я за солью зашёл и боялся, что, может, не встанет...
Но соседка была хороша и знала, что надо ей делать.
Я лежал и смотрел на неё, становился цветком... её пальцы,
Её губы, ресницы, порхали, как бабочки утром над клумбой.
И я вспомнил тебя... и руками за простынь цеплялся...
И цветок мой заплакал... на глаза... на ресницы... на губы...

Нежное

Забываю имя твоё, — вычёркиваю его из записных книжек...
Но память — она затягивает всё глубже, хуже болота...
А птицы летают осенью медленней, ниже...
И я имею возможность рисовать их во время полёта.
Никто не разберёт, где начинается осень, —
Строго по календарю, или с первых дождливых дней...
Первыми во время заморозков умирают осы, —
Ты сказала бы, что никто не умрёт... наверно... тебе видней...
А ещё ты сказала бы, что тебе приснились олени
И они объяснили тебе что-то о чём-то важном...
Но ты не знаешь олений язык, к сожаленью...
А если и знаешь, — то и пары слов на нём не свяжешь...
Когда ты ушла, я прыгал с высотных зданий,
Но всегда находился кто-то, кто ставил внизу стог сена...
Лечил меня логикой, напоследок шептал назидания...
Я и мыслю сейчас без экспрессии... по-осеннему...
Говорят — эта осень, быть может, последняя осень в истории...
Дальше начнутся войны, локальные апокалипсисы...
Плевать я хотел... у меня от любви третий год ладони истёртые...
Посмотри, как из чёрного космоса на твоё имя капаю.
Сказать сильно — этому учили в школьных уборных...
Потом читал библию, (дружил с монахом-расстригой)...
Не помогло... ты влетела, как пуля в аорту... как боинг
В офис Манхэтенна... потом стало тихо.

***
Вот и лето, низкие облака июня
Проплывают поверх домов, можно рукой потрогать
Если ты стоишь на балконе, — отрешённый и юный,
С простынью вокруг торса, наподобие римской тоги.
Здесь, куда ни смотри, увидишь,
То, что ты видишь на сомом деле, не больше.
Здесь, что ни скажи — на английском, или на идиш,
Выходит только одно : «о, боже»…
Можно пережить спокойно и эту жизнь, только не забывай
На всё реагировать улыбкой мима…
Под окном железнодорожная ветка, туда, где ты ещё не бывал
Каждый час поезда идут…всё мимо…

Прогноз погоды на февраль

когда ты в чёрном платье проходишь по карнизу мимо моих окон
я задерживая дыхание на самой высокой ноте на самой тонкой
а в груди моей бабочка разрывает крылом свой кокон
ей становится тесно бьёт крыльями изнутри словно током
в длинном чёрном платье ты углём нарисована
так что тебя не сотрёт уже ни участковый и ни всевышний
я хочу тебе подарить красный красивый цветок но розы все сорваны
теми кто до нас был здесь они же срубили весь лавр и съели все вишни
мимо окон моих по карнизу и ветер бумажное небо комкает
в моём мире заплакали боги и вымерли римляне
я шепчу на наречии варварском в тёмной комнате
отомри меня отомри меня

Где ветер устал спорить (Приз БЛК, июль 2012г.)

По твоей стране проезжают танки.
Солдаты заходят в твой дом, целуют твоей бабушке ручку,
И по очереди насилуют твоих кукол; ты отрешённо читаешь Канта,
В это время и тебя не трогают, думают – дурочка.
Или так: Канта читают твои куклы (им нравятся философские очерки).
А бабушку бы не убили, будь она немного моложе.
И теперь солдаты забавляются с тобой по очереди.
Но ты думаешь, что тебя не трогают, и смеёшься.

А мы вдвоём с тобой подельники

А мы вдвоём с тобой подельники
В моём-твоём грехопадении.
Мелькают в окнах понедельники,
За ними вторники торопятся,
И календарь с рублёвской Троицей,
Ввиду узлом связавшей тайны
Два тела на одном диване,
Становится неактуальным.

А мы вдвоём с тобою ранены,
Соприкоснувшись звонко гранями,
Мы распадаемся на гранулы,
И в обретеньи формы новой
Ни ты, ни я, ни мы виновны.
И размываются границы
Меж тем, что есть и тем, что снится,
И, покачнувшись, мир кренится,

И, наклонившись до критической
Какой-то точки, электричество
Погаснет в нём, теоретически
Давая нам возможность снова
Познать зачатья невиновность.
И ты, и я, неосторожные,
Впадаем в ритм синхронной дрожи,
С вибрацией Вселенной тоже

Совпавшей так, что, видишь – точно
Теряет всё свою устойчивость,
И мы с тобой – первоисточник
Звёзд, удержаться не сумевших
На чёрном небе, и замешана
Ты напрямую, снявши платье,
В ночном осеннем звездопаде...

Е. И.

Я обвенчаюсь в православном храме,
И православный Бог меня спасет:
Не от беды, так как-нибудь с похмелья.

Я встану в этом храме на колени
Перед поддельной ляпистой иконой,
И православный Бог меня спасёт:
Не от беды, но даст немного денег –
Я их пропью, но за его здоровье.

Я обвенчаюсь в православном храме
С той девушкой, которую люблю,
Лишь потому, что так она хотела.

Я встану перед Богом на колени
И расскажу ему свои стихи,
Лишь потому, что не учил молитвы.
И православный Бог меня накажет,
Но не со зла – для моего же блага.

Я обвенчаюсь в православном храме,
Конечно, если ты того захочешь,
А не захочешь – я тогда напьюсь.

А не захочешь, значит, так и надо.
Я буду делать вид, что мне не больно,
И обвенчаюсь в храме православном
С какой-нибудь красивой проституткой,
Конечно, если та того захочет.

Я обвенчаюсь в православном храме,
Наверное, что всё-таки с тобой,
Лишь потому, что Бог так, видно, хочет.

Поп за венчание возьмёт с нас по тарифу,
При случае отдаст те деньги Богу,
А Бог, при случае, раздаст свои долги.
Но мне он ничего, увы, не должен,
Как я – ему не должен. Ничего.

***

Когда я умру, не печальтесь, -
Пусть даже самоубийство...
Увидев некролог в печати,
Не надо в истерике биться.

Когда я умру, купите
В продмаге дешёвой водки.
И выпейте за пиита...
И тихо скажите: "Вот как".

Ведь это легко - простыть и...
Похоже на чёрный юмор...
Когда я умру, простите,
За то, что вот взял - и умер.

Как-будто других нет занятий, -
В грехах предо мной не кайтесь...
Когда я умру, то знайте, -
Меня унёс аист. Аист.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 20.10.2017. Его унёс аист.
• 18.10.2017. ***