***Из скольки повторяющихся действий, маршрутов, мыслей состоит наша жизнь? Если задаться целью их сосчитать, список получится короткий: возможно, утренний кофе с бутербродом поверх душа и чистки зубов, суматошные сборы на работу стиснутые между голосами в телевизоре, и докучливым гулом из-за стены. Затем, вероятно, – дорога, водворение за компьютер, ободряющие заголовки писем, которые на поверку оказываются спамом. Перекатывающиеся через облака дыма туда и обратно ленивые реплики в курилке (кто, где, почем). Взаимные обещания непременно собраться и отдохнуть как никогда прежде. Снова компьютер. Блуждающие мысли о работе, семье, своем увлечении, положим, фильмами Ольми. Коварно подступающих со все сторон эротический фон, сметающий остальные мысли, чтобы на несколько минут безраздельно завладеть разумом. Несколько безотчетных горько-сладких минут, и снова – одни и те же действия... День за днем. Но однажды тебе открывается другая жизнь. Та что лежит за пределами алгоритма, та что не вписана в тетрадь, не поместилась в книгу, не вошла в прокатную версию фильма. Ты отправляешься утром в поликлинику, чтобы взять справку для своей новорожденной дочери, срезаешь через дворы по которым никогда прежде не ходил, и словно уходишь под воду, в другой – медленный и безмятежный мир. В этом мире, в четверг, в одиннадцать часов дня, на балконе панельного дома курят мужчина и женщина. Беседа их нетороплива, звуки голосов парят в воздухе легко и естественно. Кажется, они всегда стоят вот так: иногда поднимая головы и жмурясь от солнечного света, полураздетые, далекие от мирской суеты, машин, офисов, мещанского лязга во всех его проявлениях. Ты смотришь на них, одновременно вдыхая приторный запах отцветающей сирени, осознаешь вдруг, что переставляешь ноги, дышишь, что если осторожно тронуть внутри себя некий хрупкий механизм, то уже через секунду твоя правая рука поднимется вверх, и ты посмотришь на нее словно впервые. Это – твоя рука. Это – твои мысли о ней. Это – мир вне тесного алгоритма, а ты, стало быть, – не узник. Не так ли начинаются самые важные перемены? С крохотного сомнения, насилу протиснувшегося между решеток, с робкого шага в неизвестность. Ты берешь справку и снова, уже увереннее, поворачиваешь не там, где повернул бы во всякий другой день. Перед тобой – Парк Дружбы. Амбициозная задумка родом из девяностых, которую чиновники когда-то с большой помпой воплощали в жизнь, а потом бесшумно, словно эльфы в волшебном лесу, сбежали от необходимости беречь то, что получилось. Ты не был здесь много лет. Парк и сейчас выглядит ветхим и неопрятным, однако людям все-таки удалось, пусть не нарочно, распылить над рыжими булыжниками и зарослями камыша, что растет на дне канала, настоящий уют, самобытную атмосферу. Ты погружаешься в нее, едва сделав шаг через полуприкрытые ворота. Каждый звук, «как кристаллическая нота, что от рождения чиста», повисает в воздухе, приглашая причаститься его глубины. Ты останавливаешься посреди небольшого моста, переброшенного через канал, и смотришь по сторонам. На лавочке, неподалеку, пожилой мужчина в рябенькой кофте и коротких брюках читает книгу. Ты видишь как он переворачивает страницу, весь увязаешь в ворсистой мелодии, что возникает от соприкосновения пальцев и желтоватой бумаги. На долю секунду тебе кажется, будто ты соскальзываешь с моста, прямо туда, в чащу типографских литер. Но ощущение длится недолго... Тебя отвлекает настойчивый дробный стук. Группа пожилых женщин в пестрых спортивных костюмах энергично шагает по брусчатой дорожке чуть поодаль. Они ловко орудуют лыжными палками; сначала отвоевывают с их помощью небольшой лоскут пространства перед собой, после чего, высоко подкидывая бедра, перемещают туда все тело. Длинная, радужная гусеница движется по парку, перебирая металлическими ножками. Ты снова с головой уходишь в звуки (шершаво-скрипучее соприкосновение алюминия и бетона, глуховатые хлопки подошв), пытаешься постичь неотвратимую природу шагов, которые точно будут сделаны, и нечаянно открываешь свое сердце пониманию чего-то вовсе неуловимого. Как будто жизнь распадается на миллионы мгновений, и какая-то могущественная сила дает тебе возможность посмотреть на себя расщепленного и размноженного в них. Ты осознаешь важность и абсолютную закономерность каждого мига, и также видишь точку, где вереница обрывается, однако не успеваешь рассмотреть её ближе. Тебя отвлекает радостный возглас. На берегу, по правую сторону от моста, пожилой мужчина помогает маленькому мальчишке вытянуть из канала рыбу. Удочка упруго выгибается, слышится плеск воды, и, спустя миг, сверкающая и трепетная добыча оказывается в детских ладонях. Мальчишка, услышав предостережение дедушки, крепко держит рыбу. Он восторженно смотрит по сторонам, проверяя много ли зрителей оценило его триумф, и, замечает, в какой-то момент, твой взгляд. Несколько секунд вы смотрите друг на друга. Тебя, словно волной, накрывает осознанием всеобщей взаимосвязи: и грубовато-вещественного, и более текучего, практически прозрачного, вроде тех оттенков мыслей, что посещают нас на долю секунды перед сном, и тут же уходят блуждать зигзагами вселенной. Сердце распахивает объятия навстречу единству и гармонии мира. Спустившись по ступенькам на одну из дорожек, ты идешь к выходу из парка, весь окутанный ласковой энергией этого озарения... Мужчина и женщина на балконе, шелест страниц, рука в солнечном свете, плеск воды, сияющие костюмы, твоя новорожденная дочь, счастливый взгляд мальчугана, ветхие стены, покрытые пылью листья деревьев у дороги и крохотный шанс познать тайну этого мира, которая всегда маячит где-то в глубине тебя самого, но никогда не позволяет дотронуться до себя руками. Жизнь – это Дар. © Copyright: Иван Ливицкий, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
