Евгений Юшин

На самой окраине мая,
Где пух тополиный плывёт,
Плывучая скрипка трамвая
В провинции тихой поёт.

Её не затронули рыки
Столичных и местных громов.
Её петушиные крики
Остались во веки веков.

Забытая властью и тленом,
Она не утратила слух.
Америка ей – по колено,
Как возле забора лопух.

Ей снятся дожди на капусте,
Пчела, отыскавшая мёд.
И как бы там ни было грустно,
А снова картошка цветёт.

* * *

Солнцем потревоженные норы
Слышат, дышат, тянутся к весне,
Вспоминают ёлочные шторы
И рожденье шишек на сосне.

Весть – весна! Во сне так не бывает:
У любимой талые глаза.
Всю Россию небом овевают
Вспыхнувшие птичьи голоса.

И деревья тянутся спросонок,
Полог поля озимью расшит.
Пляшет белка – русский кенгурёнок,
Золотое солнце ворошит.

* * *

А у нас в деревне за домами,
За печными синими дымами
Тишина и снег – во все пути.
Лисий след у поля на груди.

По дороге – искры, по дороге
Вьются звёзды, ометая ноги,
И на ель у кладбища, как плед,
Восковой ложится лунный свет.

Скрип да скрип по снегу молодому.
Хорошо идти к родному дому.
Лай собачий из чужих дворов –
Так, на всякий случай, от воров.

Да и вор какой сюда заглянет?
Да и что он за собой потянет?
Этот снег? Дорогу? Облака?
Их душа удержит – не рука.

И глядит луна, глядят деревья
На дымки моей родной деревни.
Скрип да скрип – иду в свою избу,
Скрип да скрип – несу свою судьбу.

* * *

На столе дозревает яичница.
«Что, дядя Лёша?
Мы давно не видались с тобой,
Одинокий ты мой!
Как живёшь ты теперь,
Старый леший окрестностей Вожи?» –
«Хорошо я живу, – отвечает. –
Подай-ка гармонь!»

Он играет,
И лошади фыркают за огородом.
Он, как сердце, сжимается –
Даже боюсь за него!
Две собаки какой-то немыслимой
Местной породы
С упоением слушают
Охи гармошки его.

«Хорошо я живу», – повторяет.
И пальцы теряет,
Окунув их в гармонику,
Как в дождевую струю.
И опять, и опять
Молодую мелодию тянет,
Словно плачет, и словно смеётся,
И словно не знает,
Что мелодию эту
Про жизнь сочиняет свою.

Про войну, про жену,
Про свои одинокие годы,
Про большие поля,
И про малые звёзды вдали,
И про этих собак
Удивительной местной породы,
И про чистый простор
Драгоценной рязанской земли.

Эта песня то ливнем обдаст,
То ветрами задушит.
Спит заросший лягушками пруд.
Бьётся сердцем гармонь.
Дядя Лёша играет,
И ночь подпевает всё глуше
Это звёзды летят
На его одинокий огонь.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕТЕР

-

Родной деревни нет уже на свете.
Заборов перекошенных горбы.
В пустых сенях гуляет сиплый ветер
И выметает время из избы.

-

В морщинах брёвен – пыль иного века.
Какие здесь гремели облака!
С войны вернувшись, гармонист-калека
Одной рукой растягивал меха.

-

И пел ведь, пел. И радости-печали
Любой избе хватало на судьбу:
И люльки, словно лодочки, качали,
И провожали ближнего в гробу.

-

И бабушка, и мама – молодые.
И песни – не удержит соловей.
Какие здесь черёмухи льняные!
Какие искры на глазах коней!

-

Мы жили не богато, не убого.
И та, что улыбнулась мне тогда,
Так пристально смотрела на дорогу,
Которой уходил я навсегда.

-

И все ушли… Кто в города, кто в землю.
Нашли себе загаданный приют.
Всё понимаю, но не всё приемлю,
И страшно, что меня не узнают

Лужок гусиный около обрыва,
От тишины присевшие сады,
Калина и горячая крапива
У проходящей медленно воды.

-

Прости–прощай!
Мне страшно в новом мире,
Где по иному смотрят и поют.
И ветер всё железнее и шире,
И всё прохладней избранный приют.

* * *

В краю, где нивы, ивы и крапивы,
Где лопухи сидят, как глухари,
Растёт по небу влажный, молчаливый,
Брусничный мох мороженой зари.

-

И месяц ржёт, уткнувшись мордой в сено.
Горчит лугов сентябрьский посол.
Сосна сидит – колено на колено,
Отряхивая медный свой камзол.

-

И в этот час, когда вот-вот прольётся
По рыжим далям синий пар снегов,
Так хочется услышать у колодца
Льняную песнь осенних петухов.

-

Они взойдут по жёрдочке заката
И прохрипят в седые небеса:
«Нам ничего, нам ничего не надо».
И запрокинут влажные глаза.

* * *

Памяти Николая Дмитриева

Коля, Коленька, носик утиный…
Вот и ты покидаешь меня,
Над студёною нашей равниной
Золочёною песней звеня.

С кем теперь я стихами поспорю?
Перелесками с кем покружу?
В бесконечное русское поле
Я тебя провожу, провожу.

И пришлёшь мне оттуда приветы
То озимой дорожкой в полях,
То осеннею мельницей света,
Закружившей зарю в тополях,

То кувшинкой луны одинокой,
То мосточком, упёршимся в ил,
То заречною песней далёкой.
…Проводил я тебя, проводил.

* * *

Горит звезда над синим бором.
Луга политы молоком.
И день уходит за угором
Перепелиным говорком.

-

Качнётся люлькою дорога
И в лунных перьях ходит рожь.
Для счастья надо так немного,
Когда судьбу свою поймёшь:

-

Вот этот путь меж трав безвестных,
Цветов неброских, но родных,
В пыли дорог, в дождях небесных
И серых сёлах холстяных.

-

Вот этот путь в лугах и падях,
Где Русь навстречу сквозь леса
Несёт в берёзовых окладах
Озёр живые образа.

-

Вот этот терпкий век от века,
Но напоивший песней грудь,
В тоске полей и перьях снега
Неутолённый русский путь.

* * *

Этот мир надо мной – белым облаком, птицей и Богом.
Этот мир подо мной – муравьишкой, пыльцою веков…
Я люблю, когда небо целует дождями дорогу,
Заполняя копытца недавно прошедших коров.

Я навек полюбил эти заводи, эту осоку,
Эти серые избы с певучим печным говорком.
Эти сосны шумят надо мной широко и высоко.
Говори со мной, лес, первобытным своим языком –

Торфяным, глухариным, брусничным, зелёным, озёрным,
Хороводным – в распеве сырых земляничных полян.
Ой, туманы мои! Ой, вы, жадные вороны в чёрном!
Скоморошьи дороги и ратная кровь по полям.

Я прикрою глаза и услышу кандальные звоны,
Безысходный, по-бабьи, горячечный плач у берёз.
Как скрипучи дороги! Как мертвенно бледны иконы!
Как селенья ужались, и как растянулся погост!

Тишина на Руси, словно лодка стоит на приколе,
А накатится вихрь, так покуда её и видал.
Мужики-мужики, вам тесны и корона, и воля.
Кто считает деньгу, кто рубаху последнюю снял.

Можжевеловый воздух поминками пахнет, как порох.
На серебряных перьях овса – предрассветная трель.
Сколько вражьих чубов причесалось о вилы и обух –
Помнят травы ночные, кровавый брусничный кисель.

И возносит звонарь колокольни стозвонные соты.
Но сжигает Иуда воздвигнутый предками храм.
И на каждой сосне – золотистая капелька пота.
И на каждой берёзе – полоскою чёрною шрам.

Говори со мной, лес, ведь и мне твоя тайна знакома,
Словно аистам в небе, хранящим на пёрышках синь.
Высоко надо мной золотая сгорает солома
И трепещут стрекозами синие листья осин.

* * *

Привет, весна!
Входи светло и смело!
Надламывай на белых реках льды.
И стаи птиц кружи во все пределы,
Развязывай букетами сады.

-

И слышу я, как в соснах поднебесных,
Земное притяжение презрев,
Гудит вода и возлетает песней –
У зорь весенних губы нараспев.

-

Ах, эти колыбельные по вёснам!
Покачиваюсь – и не устоять.
И, словно скрипки, подпевают вёсла,
И всё плыву, и берег не видать.

-

Какое половодье! Сколько дали!
Роятся звёзды... а вдали, вдали –
Извечный свет надежды и печали,
Покой небес и голоса земли.

* * *

Чем больше город – больше одиночество.
Чем дальше жизнь, тем больше города.
На родину хочу, где липы топчутся
У лунами залитого пруда.

-

Привет тебе, великая провинция!
Хлебнёшь небес из звёздного ковша,
И ни тебе правительств, ни милиции,
И вспоминает вечное душа.

ПЕСНЯ

-

Я тебя уведу за сосновые тихие скрипы,
Где ромашковый ветер целует румянец реки,
Где в малиновом звоне медовые плавают липы
И берёзы на взгорке пульсируют, как маяки.

-

Ох, как хочется плыть в корабле этом не кругосветном
Мимо птичьих восторгов, холмов и понурых овец,
И уткнуться в стожок за деревней, за домом последним,
И услышать, как небо плывёт возле наших сердец!

-

У обочины белые бабочки вспыхнут – и сядут.
Колесо разомнёт по дороге скрипучий песок.
И от баньки дымок просочится, как вечер, по саду,
И на синем окошке вишнёвый затеплится сок.

-

И осядут за лес облаков истончённые плиты,
И огни над землёй поплывут, покачнувшись едва,
И сады соберутся для тихой вечерней молитвы,
И листва пролепечет свои золотые слова.

* * *

И сердцу в радость, и душе в угоду
Брести и наблюдать по сентябрю
Реки прозрачной тающую воду
И не спеша идущую зарю.

-

И никогда не надоест дорога
С улыбчивым рябиновым кустом,
И светит золотым яичком стога
Пустое поле в воздухе пустом.

-

Не надоест дымок над крышей дома,
И сосен шум, и облака полёт.
И ёжиком топорщится солома…
И светел дождь у маминых ворот.

* * *

Душа моя далью томится.

Пора бы дорожку завить:

Всем землям пойти поклониться,

Все земли пройти-полюбить.

-

От бархатных пашен Кубани,

От кемских камней и озёр

Шершавой тропою кабаньей –

До южных мерцающих гор.

-

Черешневы ночи Изюма,

В берёзовом соке – Медынь.

Пыхтят астраханские трюмы,

Объевшись арбузов и дынь.

-

С бурлацкою песней нескорой,

Прикрыв голубые глаза,

Идут облака над Мещёрой –

Озёра ведут в небеса.

-

Быть может, душа собирает,

Взлетая на вольном крыле,

Мгновения Божьего рая,

Рассеянные по земле?

* * *

Я живу под иконами,
Под лампадой небес,
Деревушками сонными,
Уходящими в лес.

-

Над рассветною патокой –
Облака набекрень.
И заря в палисаднике
Выпивает сирень.

-

Тихой лодки скольжение.
Подо мной облака.
Но берёз отражение
Не удержит рука.

-

И останутся в памяти,
И вернутся ко мне
Эти синие заводи
В соловьином дожде.

* * *

Тихое родное захолустье.
Речки ослепительный прищур.
Сколько здесь невысказанной грусти
В дрёме палисадников и кур!

-

Пропылит автобус – снова тихо.
Только в центре, где ларёшный ряд,
Магнитола взвизгивает лихо
С нашей жизнью вовсе невпопад.

-

Потому, наверно, и поникли,
Встав в тенёчке узеньким рядком,
Бабки с карасями и клубникой,
С пахнущим лугами молоком.

-

Всё тут близко: небо и крапива.
Сто шагов, – а вот уже и лес.
Боже мой, как тихо и красиво –
Радуга с дождём наперевес.

-

Пыль – так пыль, болота – так болота.
Человек – подкова да кремень.
Это было… Утекла порода
Из широких наших деревень.

-

Век двадцатый резал и корявил,
Изрубил нательные кресты.
Лишь похмелье горькое оставил
На полях да сорные кусты.

-

На хрена такой прогресс лукавый,
Если гибнет самое моё?!
Вот стою на краешке державы
Вытираю слезоньки её.

ИЮНЬ

Какой поэт тебя придумал?!
Каким ты вырвался огнём?!
Май полыхнул, пропел – и умер,
И скачут зори день за днём.

Срывает шапку одуванчик,
Дорога прячется в пыли,
И колокольчик в свой стаканчик
Мёд поднимает из земли.

И всё гудит: поля пшеницы,
И в жилах кровь, и дальний гром.
И шмель велюровый кружится
Над полыхающим цветком.

Ныряют на верёвке майки,
Пелёнки детские свежи.
По-женски вскрикивают чайки,
Стрижи черкают чертежи.

И, разомлев под небесами,
Склоняются на водопой
Коровы с волглыми глазами
И кони с бархатной губой.

Я здесь родился: в этих травах,
В счастливом щебете лесном,
В искристых волнах-переправах –
Лучом на листике резном.

Здесь вечерами свет старинный
Зари тягучей, словно мёд.
В мохнатой шубе комариной
Июнь по берегу идёт.

Его мы ждали с новостями
От земляничных бугорков.
С туманом, с полными горстями
Росы в ладонях лопухов.

И он пришёл! Ликуют птахи!
Густы и пенны острова,
И реки
синие рубахи
С утра вдевают в рукава.

Пасут мальков Ока и Кама.
Хрустят кабаньи камыши.
О дорогой и близкой самой
Малинник шепчется в тиши.

И сладковато тлеет сено.
Я жду, любимая, когда
Твоих кудрей густая пена
Меня заманит в невода.

Заря кружится, словно кречет,
И на стожок туман прилёг.
И сердце бьётся и трепещет,
Как подфонарный мотылёк.

И ты горячая, родная,
У костерка, где сон и тишь,
Зарёй колени поливая,
Меня, конечно, соблазнишь.

И долго будет ветер жгучий
Ночною заметать золой
Певучий луг и сад кипучий
Под самоварною луной.

* * *

У нас тут липы пахнут мёдом,
И лужа в небо влюблена,
И за соседским огородом
Растёт на яблоне луна.

-

Ты приезжай. Забот не стоят
Увивы кухонь городских.
У нас в бору кукушка стонет
О кукушоночках своих.

-

А жизнь такая, жизнь сякая.
Она медова и страшна;
Ежесекундно утекая,
Прекрасна всё-таки она.

-

И только здесь, где поля – вволю,
Душа, страдая, познаёт
И липы голос колокольный,
И взгляд старухи у ворот.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 26.08.2023. ***
• 02.08.2023. Евгений Юшин