Юлия Мамочева. Беженское. И другие поэты по теме
Юлия Мамочева
БЕЖЕНСКОЕ
Нет, говорят, печальнее повести...
Тут — хоть вешайся:
ехала, помню, одним я поездом
с беженцами.
Поездом синим, вагоном затхлым,
плацкартом бежевым.
Сев, как обычно, на Курском вокзале,
я вижу — беженцы.
Были там люди, и выли люди:
видать, поэтому
мне
всё вдруг
взвыло, гулко и люто,
едва поехали.
И не спалось в дребезжащем свете,
но он — не повод:
орали дети,
баулы падали с верхних полок.
И тёрла какая-то бабка за Голодомор,
да за советскую власть:
вот а теперь-то, мол, и домой
нифига не попасть,
спаси нас, товарищ Сталин, и сохрани.
А кто-то шипел: "Спи ты, старая, не гони!.."
Моя бабушка чуть её помоложе,
пережила блокаду,
а теперь доживает под Первый канал.
Каждый раз меня крестит и тоже вот так вот, но —
"Боже,
хорошо бы никто и дальше не воевал!.."
Собирает хлебные крошки со скатерти пальцем,
припивает чай, смотрит ласково и смиренно.
— Коли сунется немец — уж снова его отдубасим!
Только слава-те Господи, Юлюшка, мирное время!
Я однажды в ответ зачем-то ей рассказала,
(это, в сущности, верно, бестактность, ваще — трындец),
что хрустальная муза моя с русалочьими глазами —
не простая девчонка, а, чёрт подери, боец.
Фриц не сунулся, вроде бы некого отдубасить,
но чуть более года назад, кто бы что ни врал,
моя муза сражалась за нас на братском Донбассе
в это мирное время, да чёрт бы его подрал.
И она не рвалась в герои, она — за правду,
потому не боялась ни грохота, ни огня.
Моя бабушка тихо выслушала и заплакала:
я сказала, что эта девочка младше меня.
И впервые мы с ней, с моей бабушкой, не поспорили:
ни Афган так не трогал бабушку, ни Чечня,
как история девочки, что и сама — история,
что и младше меня, и намного сильней меня.
И всегда мне теперь это жарко, щемяще помнится,
то ли вопреки, а то ли — в противовес,
словно тень моя так и трясется в том самом поезде
под пронзительным взглядом русалочьих глаз небес...
- - - - - - - -
А это уже другое, другого поэта, хотя о том же (имя в конце):
1.
друг мой, друг мой
(друже),
Когда вы развернете на нас оружие
(коли запалає сніг)
промедли пару мгновений
(помовч хвилину)
и вспомни меня (звернися до мене),
и помни, что куда бы ты не стрелял
(пам'ятай, коли будешь стріляти),
у тебя под прицелом будет моя земля
(перед тобою будуть зморщені хати),
у тебя под прицелом буду я – растрепанная,
с черным от боли лицом, как эта земля
(пам'ятай, моє сонце, коли ти стрілятимеш,
бо стрілятимеш в мене, куди б не стріляв).
потому что я – эта земля и ее терриконы,
и ее шахтеры, взявшиеся за оружие.
(пару хвилин зачекай,
а потім все одно,
все одно стрілятимеш в мене, друже).
2.
Потому что я – террикон, сосок на груди земли,
Потому что я – разбитый танк на дороге,
Потому что я – это яблони, что отцвели
и впустую роняли свой урожай под ноги.
Потому что я – этот тощий пацан с Донбасса,
с черенком от лопаты вышедший на автоматы
защищать свою землю от управленцев среднего класса,
защищать ее магию, правду и ароматы.
Потому что я – ребенок, живущий в подвале,
чтобы прятаться от обстрелов, и еще я другой ребенок,
тот, что спрашивал, куда, мол, руки девали
после того, как взрывом их оторвали,
и улыбки не было, и голосок был тонок.
Потому что я – старушка, идущая в церковь среди блокады,
где по-братски делится собранным с огорода.
Потому что все это я – эта жизнь после ада.
Потому что назад – ни секунды, ни метра, ни года.
Потому что я – израненная земля.
Так давай же, мой друг, стреляй же по мне, стреляй.
(с) Лемерт /Анна Долгарева/
-- - - - - -
И это всё об одном.
Мир уничтожает сам себя.
Люди не ведают, что творят.
Не понимают сами себя.
Не любят сами себя.
Не любят ближнего.
Не выполняют заповеди.
БУДЕТ ЛИ ХОРОШО?
Аня Герасимова:
- Не волнуйся, мама, никогда не будет хорошо.
Неужели?!
Постмодерн закончится в конце концов и наступит Новое Возрождение.
Только вот жить в эту пору прекрасную
Уж не придётся ни мне, ни тебе. - Да, Некрасов прав.
Славянский мир не погибнет.
А Европа? Кто ж её знает?
Пока идёт к закату.
Другие статьи в литературном дневнике:
