***

Президент и Лесник, не считая Мэра
Григорий Егоркин
К гиперболам склонность питая,
я, коль и привру, то чуть-чуть.
Случилось ли всё на Алтае,
в Магнитке, под Сочи…
Не суть!

Вдали от работы бумажной,
в красивую форму одет,
на карвингах новых однажды
катался с горы Президент.

Но склон — это штука такая —
он вам не столичный Манеж!
За шефом, едва поспевая,
тянулся солидный кортеж:

охранники, спикеры, пресса,
чиновники разных госсфер…
А самым последним вдоль леса
с трудом поспевал местный Мэр.

Он, чтобы к эпохе стать ближе,
забросил ракетку,
зато
купил себе горные лыжи
и самоучитель дзюдо.

Но дело, конечно, не в Мэре
(у каждого века свой спорт),
а в ветре, крепчавшем по мере
того, как спускался эскорт.

Для тех, кто в спортивном экстазе,
чем ветер – нет злее врага…
Короче, к обеду на трассе
уже бушевала пурга.

Тут свита отчаянно ноя:
«Домой, или всем нам копец!»
В ответ они слышат: «Пустое!
Вперёд, камарады, форверц!»

Пока президентская паства
топталась с тоской на челе,
их пастырь — глава государства —
растаял в заснеженной мгле.

Им вслед бы, не думая долго,
под возглас: «Мы рядом, мин хер»,
являя собой верность долгу…
Но следом поехал лишь Мэр.

Летел вниз он, корчась от ветра,
от страха и мысли шальной:
дадут ему орден посмертно,
а если дадут, то какой?

На мраморный памятник сумму
наверно отпустит казна…
Но эту печальную думу
внезапно прервала сосна.

Глаза открывая со стоном,
расслышал Мэр несколько слов:
«Скользите вы, вижу, по склонам
не лучше, чем Греф и Песков.

Но что ж, даже это отрадно —
пример для трудящихся масс.
А впрочем, пора б и обратно
ну, где тут подъёмник у вас?»

От отзывов лестных вспотели
у Мэра спина и мозги.
«Он рядом!»
Но, кроме метели,
на трассе не видно ни зги.

Здесь лёд, тут сугробов завалы,
что настрадовала пурга…
Пошли было влево — там скалы,
направо свернули — тайга.

Вполне стать могла, между прочим,
последнею эта строка,
когда б нашим путникам к ночи
не встретился дом Лесника.

Хозяин встречает – взгляд быстрый,
лукавство в усах и бровях
седых и кустистых:
«Туристы?
Плутаете в наших краях?

Пить дать — пока вышли на хату,
полдня нарезали круги?
Немало я вашего брата
спасаю зимой от пурги.

Метель — она злее картечи,
не смотрит на чин и на пол.
Садитесь на лавку у пЕчи,
сейчас я накрою на стол».

Пока гости грели ладошки,
как знак избавленья от мук
в тарелках возникла картошка.
Нарезаны редька и лук.

Зовёт Президента и Мэра
к столу дед. И молвит сквозь смех:
«Смекаю, вы не староверы?
Сто грамм для сугреву — не грех!»

Мэр вспыхнул: «Держитесь границы!
Вам разве не ясно, что гость…»
«Да вижу, что важная птица,
большое начальство, небось.

Я стар, но ещё не свихнулся.
С района иль области, чай…»
Но тут Президент усмехнулся
и просто сказал:
«Наливай!»

Эх, жаль, мастерства не хватает,
тут песня нужна, а не стих…
О чём мужики рассуждают,
когда по душам, на троих?

О женщинах и о погоде.
Ещё — о машине своей.
Не раз вспомнят об анекдоте —
тем лучше, чем тот солоней.

Чуток — о «любимой мозоли»:
зарплате, начальстве…
Но ось,
основа любого застолья —
политика.
Так повелось.

У Мэра язык, что лопата
(наверное, лишку хватил):
ругал расширение НАТО,
а партию власти хвалил.

А после ста грамм с помидором
он выдал, чтоб всех удивить:
на днях, мол, завёл лабрадора
и начал немецкий учить.

«Натюрлих, пёс друг человека», —
был сух президентский ответ.
«Я вам благодарен, коллега.
А ты-то что думаешь, дед?»

Лесник молвил: «Вольному воля,
я сроду, подобно ужу,
не ползал от спроса, и коли
хотите услышать — скажу.

Я тоже здесь, если серьёзно,
державный блюду интерес.
Но люди, известно — не сосны,
Россия, понятно — не лес.

Да станет и лес неприкаян,
доверь его трём иль пяти…
Один всюду нужен хозяин!»
«Не понял, отец, просвети».

«Дай нескольким молодцам крепким
топор — накуражатся всласть,
от леса останутся щепки
и пни… То же самое власть.

Устав наш (вы люди большие,
судите — хорош он иль плох)
такой: всё решает в России
один.
Он и царь, он и бог».

Мэр взвился: «Считаете скверным
сложившийся госорганизм?
Но век на дворе двадцать первый!
У нас, дед, парламентаризм!»

«Про то ещё в школьную пору
читал: лебедь, щука и рак…
Но знаю: воз движется в гору
быстрее без споров и драк.

Будь я самым главным, не скрою,
тотчас подписал бы указ:
уменьшить число думцев втрое,
в Москву их сгонять эдак раз

Пять за год. Ну, максимум восемь —
закон утвердить или ГОСТ…
Совет Федерации вовсе
отрезать, как вредный нарост!

Видал чагу-гриб на осине?
С большой бородавкою схож.
Иной — позаметнее дыни,
а пользы с него ни на грош».

«Ах, вот что! Вам нужен диктатор?» —
Мэр щедро набулькал в стакан:
«Генсек, государь-император?..»
Лесник вскинул бровь:
«Хоть султан!

Когда тебя язва скрутила,
неважно, кем вычищен гной:
научного мира светилом
иль, скажем, простой медсестрой.

Плевать тому, кто умирает,
на титул, что взяли врачи…
И если держава хворает,
то надо державу лечить!»

Речист дед. И гости не немы:
«Диагноз — понос или корь?»
Лесник не сконфузился:
«Немочь!
Вам эта не ведома хворь?

Уж коли попал в её сети,
недужишь душой и нутром.
Ты вроде как жив.
Но соседи
заранее делят твой дом.

Нет дела, что хлебом и солью
тобой привечались не раз.
Один — претендент на Приморье,
другой — на Урал и Кавказ...

Растащат и тундру, и горы!
А вовремя их не умерь,
так эти «друзья и партнёры»
присвоят Калугу и Тверь.

Лекарств не найдёшь — лихоманка
Пойдёт, как таёжный пожар:
глядишь — уже спёрли Таганку,
Арбат и Никитский бульвар!»

Вопрос с президентского места.
Он резок и несколько хмур:
«А может, тебе, дед, известны
рецепты чудесных микстур?

Давай-ка тут без аллегорий!
В России последний босяк
вопит, что держава в разоре.
Не знает лечить только как.

В Кремле тоже люди — не боги,
чтоб сразу по сути и вглубь.
С чего начинать: Газ? Налоги?..»
Хозяин, как обухом:
«Рупь!

Ты вот, не серчая, разлей-ка,
а выпьем по чарке — скажи:
что стоит сегодня копейка?
Полдырки от бублика.
Пшик.

На эту монету уклейки
для кошки не купишь. Беда!
А ведь, говорят, без копейки
целковый и тот сирота.

Дожили: рубли — не богатство,
хоть завтра неси их в утиль…
Выходит, бюджет государства —
громадный, но мыльный пузырь.

Нет, я бы всё сделал толково,
чтоб словно под хвост скипидар:
за нашим российским целковым
гонялись бы фунт и доллАр!

А будет от денег бугристо
в карманах брюк у ягодиц —
всем хватит рублей: для артистов,
для флота, для новых столиц…»

Хихикнул Мэр: «Надо лечиться,
когда таракан в голове.
Давно есть в России столица.
Простите, мин хер, даже две».

Лесник глаз прищурил, как кошка:
«Ты шутки свои поумерь!
В Европу всё рубим окошко,
пора бы и в Азию дверь.

Меня взять в пример: не филоня,
косить если время траву,
на самом далёком кордоне
невылазно месяц живу.

Зачем? — спросишь.
Злой, вроде чирья,
там держит меня ИНТЕРЕС.
А разве Камчатка с Сибирью
правительству надобы без?

В Москву от восточной границы
лететь самолётом весь день!
Нет, в центр надо двигать столицу —
в Тобольск или, скажем, в Тюмень.

А может, воздвигнуть посильно
с нуля, не пугаясь затрат?
А что, пусть для НОВОЙ России
такой же растёт стольный град!»

Отпор Президента отчаян:
«Москва… Православие… Русь...»
Но твёрд седобровый хозяин,
стоит на своём:
«Ну и пусть!

Подход устарел, не годится!
Тут если рубить, то с плеча.
Ведь это же будет столица
не только России…»
«А чья?»

«Попробую притчей на это
подробно ответить, милок:
случилось, что давешним летом
пропал мой любимый телок.

К себе его взял недоноском,
и сам, пока тот не окреп,
поил молоком тёплым с соски,
давал ему клевер и хлеб.

Телёнок ласкучий попался,
я нежил его и холил.
Душою к нему привязался,
а, проще сказать, полюбил.

Известно: любовь — не уздечка.
Вот лето подходит,
и лес
телка к себе манит, и речка…
Короче, телёнок исчез.

Но минуло лето.
Вот осень
дождями в окошко стучит…
Вдруг под вечер, часиков в восемь,
я слышу, что кто-то мычит.

Вернулся телок: весь в коросте,
худющий — аж страшно взглянуть!
Пришёл навсегда, а не в гости…»
Мэр мрачно спросил: «А в чём суть?»

На что Президент тихо Мэру
сказал, как-то враз потрезвев:
«Свобода прекрасна. Но в меру.
Прижмёт — и воротишься в хлев.

Что ж, страны — как звери и люди:
тепло стало — вышли гулять…
Но всё! Побродили, и будет,
пора бы под крышу опять.

Пока не налили по новой,
ответь, дед, за этим столом:
кого наш орёл двухголовый
обязан принять под крыло?»

Старик хмыкнул: «Чай, не индуса!
Прибалт нам чужой и узбек…
Хохлов пригласить, белорусов,
казахов.
И, может, Бишкек.

Проверены: я в сорок первом
шёл с ними на фрица в бои,
делил и бинты, и консервы…
По духу ребята свои!

А общими сделать удила,
и будет один интерес —
мы станем невиданной силой,
куда до нас ихним ЕС!»

«Нет, дед, эта тема закрыта,
там масса сложившихся каст.
Народ, может, за, но элита
нам власть просто так не отдаст!»

Скривился Лесник, смачно харкнув,
как будто увидел врага:
«Имеешь в виду олигархов?
Под ноготь — и вся недолга!»

Тут гости шутейно: «Потише,
услышат магнаты — капут!»
«Трусливы, скупы нувориши,
За стольник жену продадут!

Набросить им с тысячу лишку —
довольные будут вполне:
и шахты подарят, и вышки…
Тут дело, ребята, в цене.

Понятно, здесь мало бутылки —
мильоны кидай за присест…
Упрутся — напомнить: в Бутырке
в достатке посадочных мест!

Забавно вам: пень, мол, мохнатый
по пьяни плетёт что невесть.
Но помните: в этих магнатах
опасность для власти и есть!

От них основные недуги.
Им дай укрепиться в седле —
и завтра же эти хапуги
оформят прописку в Кремле!»

«Силён! Научил бы нас, что ли,
таких объезжать на козе…»
«Забрать у них часть монополий,
а, может быть, даже и все.

Известно, что сила возницы
не в слове, а в крепкой вожже…
Но мне время угомониться,
и так вам наскучил уже.

Сказал что не то, извините…»
Но слышится:
«Дас ист игаль.
Ты, дедушка, геополитик!
Выходит, ты за вертикаль?»

Торжественность чуя момента,
дед чинно обдумал вопрос.
Затем подмигнул Президенту,
хрустя огурцом, произнёс:

«Я, может, скажу не научно
(в лесу просвещенья ни зги),
торчком — оно как-то сподручней,
я б даже сказал, по-мужски!»

«Старик, тебе место в Минюсте!» —
восторг Президента не мал.
А Мэр промолчал.
Он к капусте,
щекою прижавшись, дремал.

Лесник отмахнулся, из крынки
первач подливая в графин:
«Пошто? Я на этой заимке
себе и Госплан, и Минфин:

есть сила — поробил до грыжи,
а нет — до обеда продрых…
Во власть направлять надо, слышишь,
задиристых и молодых.

И грамотных, главное!
Впрочем,
пока дефицит оных лиц,
в страну нашу, жмотясь не очень,
их выписать из-за границ.

А чем нам примеры не гожи
времён государя Петра?
Нам эти подходы, быть может,
заимствовать снова пора?

Спортсмены ОТТУДА без лени
гребут наши деньги, как снег.
Но разве компьютерный гений
никчёмней, чем средний хавбек?

Мы ставим себе шах за шахом,
страну загоняя в тупик.
Мильон за голкипера?
Махом!
Сто тыщ за профессора?
Фиг!»

«Старик, подозрение, что ты
Бывалый игрок полевой…»
«А что, поиграл в свои годы
За сборную сил ПВО.

Голов эдак, помнится, с тридцать
забил за команду «Дозор».
В то время от «срочной» таиться
считалось для парня позор.

Служить — вот что было почётно.
По этой причине в те дни
и армия слыла народной.
А нынче…
Не то, извини.

Не хмурься. Достаточно взгляда
на телеэкран.
Там одно:
пылают армейские склады,
подлодки ложатся на дно,

салаг, как боксёрскую грушу,
«деды» обожают тузить…
Чему удивляться? Ведь служат
лишь те, кто не смог «откосить».

Святым, что ль, надеемся духом
врага от границ отпугнуть,
случись, не дай бог, заваруха?..»
«Твоё предложенье?»
«Вернуть

порядок, чтоб нам, палы-ёлы,
такую держать колею:
парнишка любой после школы
полгода проводит в строю.

Чтоб каждый солдатскую кашу
вкусил, изучил пулемёт…
Вот это для армии нашей
и будет надёжный оплот.

Отдельный вопрос — оборонка…
Но речи на сём рубеже
кончаю. Кажись, самогонка
в графине прокисла уже».

Налили ещё, не мусоля.
Поднялся дед – взгляд в образа:
«За русскую армию, что ли?»
«Тост славный. Я искренне за!»

Первач закусили картошкой,
потом, не забыв про вокал,
под дедову спели гармошку
про море – священный Байкал.

А уж от хорошей частушки
без спроса идут ноги в пляс.
…Из ходиков старых кукушка
про поздний напомнила час.

Вздохнул Президент:
«Будет драма!
Ведь завтра, открою секрет,
по плану вручение грамот,
две встречи и званый обед,

ещё заседание утром…»
Кивнул дед:
«Тяжёлая жись,
расписано всё по минутам.
Но я пособлю, не боись!

Чуть солнце проклюнется, сразу
на лыжи встаём и идём.
По насту вас прямо на базу
доставлю коротким путём.

В тайге разбираюсь не хуже,
чем ты в ленинградском метро…
Эх, жаль, не закончили ужин,
беседу застольную про

баб русских, что, знаю, едва ли
в работе не злее, чем чёрт.
Как сделать, чтоб чаще рожали
и реже бы шли на аборт?

Напомнил бы и про детей я.
Мне нравы такие дики,
коль в школах «бесплатных» пустеют
родительские кошельки.

А как поступать тем, в чьих планах
и техникум, и институт?..
Сказал бы и о ветеранах —
они хуже нищих живут…

Но полно. Вопросов мильоны,
тут надобно политбюро.
А ты… Ты всего лишь с района…»
Старик глаз прищурил хитрО.

«Уж ночь. А с рассветом мне, паря,
телёнка кормить и свиней.
Давай-ка чуток покемарим,
ведь утро ночИ мудреней».

Но спать не пришлось. Над избушкой,
а после — у кромки земли
зависла большая «вертушка».
Настигли!
Достали!
Спасли!

«Ми» вам не такси заказное,
тем более, «Ми» — не трамвай…
Слова Президента: «За мною!»
Слова Лесника: «Ну, ступай.

Унялась метель, стихла вьюга,
дела тебя ждут, в добрый путь!
И лихом не помни. Да друга
с собой прихватить не забудь».

Прощаясь, дед молвил, зачем-то
улыбку в усах хороня:
«Увидишься вдруг с Президентом,
поклон передай от меня!

Вложи, не тая, в его уши,
что слышал.
Идеи просты.
Поверь: старый конь не нарушит
на пашне прямой борозды!»

На что его гость не особо
противился: «Быть посему.
А может, с тобою, дед, оба
на встречу поедем к нему?»

«Сдалась она, эта столица!» —
Лесник указал на амбар:
«Хозяйство здесь: скот и землица…
Да и путешествовать стар».

…От лопастей снежная манка
летит по округе.
А дед
цигейковой машет ушанкой,
кричит Президенту вослед

сквозь ад вертолётного воя:
«Ужо не плутай, рассержусь!»
В ответ слышит:
«Будь, дед, спокоен,
теперь-то уж не заблужусь!»

Кто спросит с издёвкой: не страшным
ли был эпизод этот сном?
Плечами пожму я: не важно,
ведь речь-то веду о другом:

уложим врагов на лопатки,
не сгинем во веки веков,
покуда в России в достатке
толковых таких Лесников!

© Copyright: Григорий Егоркин, 2024

Другие статьи в литературном дневнике:

• 14.03.2024. ***
• 09.03.2024. ***