Зашей

Анна Дэ

http://www.stihi.ru/2012/03/20/828

однажды будет поле, облака,
по кромке неба вдаль ползущий лыжник...
а дальше что угодно. что и как -
уже не важно. не напомнить лишь бы

себе про день, где не погашен свет,
где пустота клубком свернулась в кресле
и твой недолгий близкий человек
закончился на самом интересном.

безглазые звенят, звонят, зовут
и безголосье стягивает горло.
вот так внезапно исчезает звук
у сломанных...пусть дальше – что угодно.

всё пропадает, попадая в
бездонную дыру в нагрудном левом.
пусть неумелы медленные швы -
зашей любыми, лишь бы не болело.

пусть красной под руками больше нет,
зашей любой – любовью, нелюбовью,
на спрятанной под веками войне
не умерший – уснувший после боя.

© Copyright: Анна Дэ, 2012
Свидетельство о публикации №112032000828

путь мотыльковый

http://www.stihi.ru/2017/01/09/5435

Анна Дэ

когда весна очнётся и найдёт
себя в больнице, занесённой снегом,
с ума сойдёт и оскудеет лёд
в речном коктейле из воды и неба.
и кто-то - в пляс, а кто-то - под откос,
но всем тревожно, весело и шатко,
как будто по канату - высоко,
и голова слетает вместе с шапкой.
качнётся мир, в нём каждый пассажир
сорвётся с предназначенного места,
а старость, не желая мест чужих,
своё уступит кукольному детству.
сыграют куклы в ящик, в тёмный шкаф -
душеводитель набирает скорость...
сухая ветка – ветхая рука
под локоток поддержит подростковость.
лететь на свет в конце календаря –
путь мотыльковый, краткий и безумный...
тот свет – есть то, что вслух не говорят,
но я скажу: /зачёркнуто цензурой/.
конечный пункт (а дальше чернота)
за абажуром спрятан, как за ширмой.
из кокона пожить и полетать
не выйти – и не совершить ошибку
всех безрассудных, лёгких, расписных...
неопалимых, видите ли - что им
до нас, остекленевших до весны,
на всякий случай зеркала зашторив?

2016

© Copyright: Анна Дэ, 2017
Свидетельство о публикации №117010905435

Анна Дэ

http://www.stihi.ru/2016/04/24/11104

Детство

и ничего пока еще не знаю,
лишь радуюсь, что мир, и май, и труд...
но белое постиранное знамя
вывешивает мама поутру
и говорит с утробой, точно с сыном.
спит бабушка, не покладая спиц -
становится гребёнкой и косынкой -
становится землёй и снова спит.

а мы её никак не отпускали -
всё ездили на поиски в санях,
бродили перелесками, песками,
высматривали в горле у меня…
кто пригласил осиновые войны
лупить по стёклам? а теперь смотри,
как детство неживое, ножевое
в земные проникает буквари.

вот кто-то чёрный по ночам пугает,
рядится то совой, то мертвецом
с висящими передо мной ногами -
и на двоих у нас одно лицо.
там, где площадка яростно хохочет,
в заборе дыры для отцовских глаз.
и август - непреодолимый отчим,
пока с работы мама не пришла.

ура, приходит! полная дарами!
окно открыла, занялась мытьём…
от мамы остаётся только рама
и в рамке - небо, и она на нём.

а бабушка связала всё на свете -
равнины, горы, горьких сыновей
и дочерей своих – и жизнь, и смерть их -
в колодце, в море, в скошенной траве.
а мы им имена навыдавали,
мы говорили: Николай, Андрей,
мы называли: Александра, Валя…
мы горечь обозначили словами,
переводили в непрямую речь.
так долго эти камни нарекали,
что пальцы пересохли и устали.
кто доиграет в мяч? река ли?
а может, лес, пока не постарел?
пока выводит на листве тетрадной
одну лишь маму, мир, весну и радость
и отдыхает каменная Таня,
по горло в серебре

Под вечер к нам война приходит в дом

под вечер к нам война приходит в дом,
а мы её - да под чаёк с вареньем.
там выстрел обрывает чьё-то время,
а мы смеёмся за секунду до...
нет, нас ничем, ничем не напугать,
мы - разухабистая детвора, мы -
рождённые, чтоб колесить дворами...
на друга друг идёт, как на врага,
взаправдашней игрушечной войной,
в еловые убежища чудовищ
прицельно метит...вспоминая дом, лишь
когда он сам окликнет за спиной.

а что они? седые феврали,
всего две сказки - на двоих, по-братски,
как завтрашние мёртвые везли
сегодняшних на санках ленинградских.
оставленные говорить вдвоем
/а это означает, что молчали/,
его дымок и ниточка её
всё вьются, вместе. и несладок чай мой,
и голос свой, пускай издалека,
сплетаю с ними. и не засмеяться
над тем, как водосточная щека
не знает ни огласки, ни румянца.

так пресный хлеб, предчувствуя беду,
нас приучает к малому. и присно
так журавли напрасно руки ждут
и доживают в небе афоризм свой

Обычное

голова ты моя голова, ну за что ты со мной, за что?
почему ты такая бездонная и большая?
всё бы выкинуть из тебя, не откладывая на потом...
нет, оставлю. пусть будет. не очень-то и мешает.

расстрелять не даёт в одночасье заклинивший спусковой
одинаковых дней нескончаемую обойму,
и порой застаёшь себя улыбающимся от того,
что тебе - как обычно. не более чем небольно.

заоконное небо твоё пополам раструбил завод,
ничего не случится в прокрустовой ветхой раме -
лишь твой брат по земле, с тополиной отрубленной головой,
только сёстры по хлебу, с крылатыми голосами.

Мартовское

нелепо болен, горделиво сгорблен,
в любви по сердце, по уши в зиме,
бредёт себе, не разбирая горя,
ах, этот кто-то... нет ему примет.

в зверинце мыслей торопливый заяц
за скобки прыгнет, сгинет - не догнать.
вчерашний день скользит и уползает,
а в завтрашний вгрызается весна.

глухой трамвай подкатывает к горлу,
на лицах улиц отголоски ног,
а человек глядится в непогоду
и выдыхает солнце между строк

Из точки А

это начало движенья из точки А -
ах, золотое время.
знай, продирайся сквозь тернии черновика,
телеграфируй – прибуду нескоро и тчк.
весь алфавит впереди.
счастливые не стареют.

даже когда они счастливы без пяти
/съеден не зря билетик/,
даже когда, пусть немного, но не хватило.
всё потому, что Б – не конец пути, а
строчки еще не болят
и время еще не лечит.

страшно спугнуть, рассматривая точки В
медленное начало:
будто бы по частям рождается человек -
вот голова,
вот шапка на голове...
вот появляются руки
и расцветают
алым

Вслепую

ненужному – не верить, затереть,
завесить негасимые экраны...
мы были и ранимей, и острей,
и не казалось страшным или странным

играть вслепую, без поводыря,
ходить на красный, ездить по перилам
и блефовать, по правде говоря
/но руки только правду говорили/.

и не было важнее дела, чем
поймать новорождённую минуту,
спасая от непрошеных врачей -
от времени, от стрелок, что бегут, но...

но смерти нет – пусть вытекает газ,
пусть корчится в полураспаде атом,
а если есть – то точно не для нас,
представивших, как на восьмом и пятом

спешат тела соединиться встык,
покуривают, свесившись с балконов,
мужья блаженны, сладостно-пусты,
а жены обрывают телефоны,

заранее продумывая месть -
с подругой в бар, покраситься в блондинку...
да будет каждый встреченный самец
ремейком пресловутого Эдипа,

который полагает, что прозрел,
глаза заливший розовостью стёкол.
при свете роковая дама треф -
вульгарная стареющая тётка.

кривлянье масок, тонкокожесть ширм...
участвовать нельзя уйти, увы мне.
но отвернись, себя развороши,
и выпорхнут - цветные, как живые,

слепцы-слова, шагнувшие за грань,
в паденье потянувшие за платье,
и я, переведённая на брайль,
и ты – мой проницательный читатель.

© Copyright: Анна Дэ, 2016
Свидетельство о публикации №116042411104

Речная галька

http://www.stihi.ru/2015/03/31/4866

Миронова Елена

С.Родионову

I.

Поблескивает полдня чешуя,
согретая дыханием жилья.
Бог, как и прежде, прячется в деталях.
В спиртовке лета догорает спирт.
Скрипит крыльцо. И жизнь моя скрипит
не больно так. И потихоньку тает —
сладчайшей ватой... леденцом во рту.
Еще чуть-чуть — и снова прорасту
с той стороны божественного ситца:
увижу маму, обниму сестру —
и не умру... конечно, не умру.

Не плачь, мой ангел, нам всё это снится.

II.

Закрой глаза и сосчитай до ста…
Игра нелепа, и ладонь пуста.
Речная галька тянется к обрыву.

Но каждый день и каждый божий час
нас кто-то ждет, и кто-то любит нас —
единственный... безгрешный... робкий... лживый…

Перелистай нас всех по именам —
и в каждом будут сладость и вина,
и встанет Бог над каждой половиной.

Уроки жизни подойдут к концу.
И ты прочтешь по моему лицу —
как нежен снег и терпелива глина.

III

Когда никто не видит — оглянись:
там слева жизнь, и справа тоже жизнь —
крадется, дышит, душит, проступает
с изнанки каждой вещи — пустяком:
монеткой, ранкой, облаком, цветком —
незримая... отважная... слепая...

Не бойся. Ты привыкнешь снова быть
и золотую пенку ворожбы
легко снимать с поверхности предметов.
Надежду и печаль кормить с руки.
И радоваться камушку с реки —
и жизнь любить... и смерть любить за это.

30-31.03.2015

© Copyright: Миронова Елена, 2015
Свидетельство о публикации №115033104866

http://www.stihi.ru/rec.html?2017/11/05/607

Рецензия на «Отборочный тур. Итоги года Стихи. ру-2017» (Большой Литературный Клуб)

http://www.stihi.ru/2017/10/27/5861
http://www.stihi.ru/2017/04/25/2266
http://www.stihi.ru/2017/07/21/5586

Семён Кац 05.11.2017 06:47 • Заявить о нарушении
+ добавить замечания
Ожидание

Выгуливать себя без поводка
Домашним псом неведомой породы -
Обязанность, покуда и пока
Предела ей не положили годы.

Движение есть жизнь - не возразишь,
Но сам себя выгуливаю утром
Затем, что над водой разлита тишь,
Глазам - раздолье, слуху - глушь и пустошь.

Полюбоваться молча стрекозой,
Меня манящей в салочки помчаться,
Стать тростником под ивовой лозой,
Когда бы не хотеть иного счастья...

Семён Кац 05.11.2017 06:29 Заявить о нарушении
О снеге

Во мне и в мире куролесит снег.
Противореча дождику-собрату,
Разбои совершает и набег
Не вестником каникул и утех,
Но символом забвенья и утраты.

Теряет очертания земля.
Автомобили прячутся в сугробы.
Прохожий медлит, разобрать нельзя:
Пойдёт ли он, по воздуху скользя,
Исчезнет ли, попутавши все тропы.

Но снег, по мне, отнюдь не пелена.
Он пёс лохматый, никому не страшен.
Кружится под ногами у меня,
Воображает: он - моя родня,
Не спит ночами и стоит на страже.

Как мыслям недоступен угомон,
Так сыплет снег, и днём, и ночью сыплет.
Не знаю, явь ли это или сон,
Но снег, валящий испокон времён,
меня спасает от мертвящей зыби.

*

О снеге, не о снеге ли пишу,
Кто знает, если сам я не уверен.
Я сам себе и самбо, и ушу.
Метель метёт. Почёт карандашу.
Закрыты окна. Заперты все двери.

Семён Кац 05.11.2017 06:31 Заявить о нарушении
Оксюморон
Семён Кац
Зачерпываю глупости горстями.
Свои, родные - и на том стою.
Они ко мне стекаются дождями
В подставленную загодя бадью.

Они ко мне являются гостями,
Непрошенно надеясь на приют.
Я не зову, они приходят сами,
И самому покоя не дают.

Тревожно мне, обидно и досадно,
Что глупости до сей поры со мной.
Не отстают от самого детсада
До старости, самой себе смешной.

Течёт река. Мелькает шест Харона.
Глупит вовсю в отставке обормот,
Не понимая суть оксюморона,
Что глупость мира к мудрости ведёт.

Семён Кац 05.11.2017 06:50 Заявить о нарушении

Другие статьи в литературном дневнике:

• 23.10.2017. Зашей
• 16.10.2017. Земля