Дарья Христовская. А был ли мальчик.
совсем забыл — и вдруг свело живот,
и вдруг сегодня вспомнил как живого
(а был ли мальчик?)
(не было)
но вот
из запаха, сырого, дождевого —
вот сумерек лиловая стена,
а вот в кармане вымокшие спички —
кто сиживал у углей дотемна,
а засветло чурался переклички
и чья худая длинная спина
сутулилась у стенки по привычке, —
вдруг вспомнил, что три вечера подряд
и я с тобою сиживал у углей, —
оброк, напоминающий обряд.
и пять отрядов, выстроенных в ряд,
и солнечный метательный снаряд,
такой же, только выше и округлей,
из птичьих гнёзд вставая поутру,
шипел, спускаясь в воду ввечеру
за дальний дол, за перекат полей,
и таволга так кипенно кипела,
и всхлипывала иволга, и пела
кукушка за зелёной пятернёю
клонящихся к рассвету тополей
заутреннюю зорьку — встань, мол, встань, —
и это чувство, налитое всклянь,
чужое, незнакомое, щенячье —
тебя любил три вечера подряд,
не зная, как назвать это иначе:
три вечера мучительно, щемяще
(как лист осенний) падало на грудь,
а там и рассосалось как-нибудь,
но память (память?) память не твердеет,
а только индевеет. перед сном,
лежащий на постели в одиночку,
дохнёшь, протрёшь ладонью — заблестит,
как новая. как звонкая латунь
над белым, белым гипсовым горнистом,
и сразу помнишь, кто дудел в рожок
и даже кто в конце концов разжёг
(как будто я, опальный?) тот прощальный,
из целых сосен сложенный костёр —
смоляный сруб как избяную стену —
и вообще — и кто в конце концов…
так пионеры закрывают смену
(так викинги хоронят мертвецов)
15.07.2018
Другие статьи в литературном дневнике:
