Жить в феврале — почти что усыновить младенца,
который не может сам
ни напиться, ни вымыться, ни одеться.
Кормишь его обещаньями от получки и до получки,
а всего-то и нужно, что приласкать или взять на ручки.
Как он ранит тебя - ежедневно, мучительно, безножово -
тем, что знает, как ты не любишь его, чужого.
Целый месяц он сидит у тебя на шее,
а к марту ты сходишь с ума от его ношенья.
Это всё февраль, где каждая дверь -
раскрытый зев ледяного горна;
где каждая птица боится петь
под угрозой потери горла.
И хорошо, если выйдешь живым из его горнила:
не спрыгнешь в реку, не выпьешь залпом чернила,
не забудешь ключи от дома в одной из шумных таверен,
не потеряешь в снегу того, кто тебе доверен.
