Ирина Вакуленко. Про Людку и не только.
1.
В пятаках, за трансформаторной серой будкой,
где помойка и аптеки стена глухая,
отодрали злые молодцы дуру-Людку.
Видно, та в ночи от матери шла бухая.
Разговоров на неделю у тян и кунов.
Николай узнал - отрезал почти без мата,
процедил, перекосившись и длинно сплюнув,
что сама она, кобылища, виновата.
Шрам на сердце светлым пивом залил в "Короне",
замутил ремонт подъезда, чихал от пыли.
А потом ему - случается на районе -
перед Новым годом голову проломили.
Он ещё дышал, когда прищемили ногу -
на морозе встали криво носилки "Аверс" -
обмочился и отправился прямо к Богу.
Разъярённый фельдшер дал Его точный адрес.
2.
И приходит бывший Коля к забору. Видит
особняк богатый, слышит весёлый праздник.
Путь недолог, если путник в большой обиде:
голова болит, чумазые дети дразнят.
Он уже припомнил, что никакой не Коля,
и что рая нет, и нет никакого ада,
что давно совсем один, и боится воли,
и ещё ему увидеться с Богом надо.
Говорит охранник в ярком цветастом платье:
"Пол-эона, как Бог уехал. Сказал - достали.
Взял супругу, сына, тёщу и пару братьев,
Посадил в пикап всех - и поминай, как звали.
Дом и земли молча переписал на челядь,
он и раньше ведь чудачил по тихой грусти.
Веселятся, вон. Поспать бы тебе в постели,
но они такого и на порог не пустят.
Вот горшок пельменей вкусных - лепила мамка.
С голодухи, слышу, в брюхе твоём клокочет.
Не шуми, присядь, спокойно пожуй на лавке,
и тогда уж вали отсюда, куда захочешь".
3.
Бомжеватый тип, растерянный не на шутку,
то и дело злобно шаркающий подмёткой,
на скамейке жрёт пельмени, ругает Людку:
"И всегда случалось что-нибудь с идиоткой!"
Дёргает крылом, ещё не набравшим силу,
продолжая мысль: "И в целом проект провальный.
Кем мы стали все? Убийцы одни, дебилы.
Зря Адама на воспитание нам отдали".
Позже: на межмирной дороге полночь,
и во тьме густой, до самого медсанбата
то булыжник бряк, то возглас: "Уехал, сволочь!"
Хорошо, хоть в этом Людка не виновата.
20.02.2017
Другие статьи в литературном дневнике:
