Кира Елисеева

Дороги судьбы.

Далёкие друг от друга Уральский лес и Азовское море - это драгоценные тропки моего детства и юности. Урал и Донбасс - моя Родина. Ни одно из этих мест не могу назвать зарубежьем.
Я родилась в 1946 году на Урале (село Кварса Воткинского района), а школьные годы прошли в городе Мариуполь (Донбасс). Затем два года учительствовала в сёлах.
После окончания филфака Воронежского университета снова жила на Урале (Чайковский, Ижевск), работала преподавателем эстетики, литературы, была корреспондентом газеты. Там вышла замуж за писателя П.Ф.Куляшова. У нас родились две дочери.
С осени 1985 года я снова в Донбассе, в небольшом городке Кировское. Здесь с нуля создавала музей, вела кружки краеведов, юнкоров, поэтов.
В 1994 году тяжело заболела и стала заниматься только творческой работой: собрала и вышила коллекцию рушников, систематизировала и отшлифовала то, что написано в течение всей жизни: этнографические статьи, невыдуманные рассказы, стихотворения, которые писала на протяжении более 40 лет, не издавая.
С 2007 года снова живу в городе Мариуполь, пишу, но уже прозу.


Свет родимой пустоши.

Я хочу рассказать Вам, дорогие читатели, о жизни человека, в честь которого я взяла псевдоним - Кира Елисеева. А началось это очень давно…
1653 год. Церковная реформа: введены новые обряды, печатаются новые религиозные книги, пишутся новые иконы, а старые (по распоряжению патриарха Никона) приказано бросать в костры. Но есть люди, которые с этим не согласны, для кого икона или Библия не просто предмет, а святыня: кто готов сам гореть в скитах вместе с культовыми вещами, кто, рискуя жизнью, прячет их в тайниках. Таких людей стали называть староверами. У них забирают дома, целыми семьями, а иногда и целыми сёлами, гонят в Сибирь, морят голодом, гноят в сырых ямах, сдирают кожу со спины, сжигают на кострах. Боярыня Морозова и протопоп Аввакум становятся для староверов символами религиозной и гражданской стойкости. А цели Никона были далеко не духовными. Приведя ритуалы в соответствие с греческими, патриарх мечтал присоединить к России Украину, а затем и Стамбул. Из-за ненасытности политика простые люди стали изгоями, страдали несколько столетий. Изгнанные с родной земли, они находили новую Родину, кто в Сибири, а кто на Урале.
Староверы никогда не были крепостными, считались государственными крестьянами, но заплатили за своё человеческое достоинство большой ценой…
…Устав от преследований, старовер-помор Захарий основал возле речки Тереховка свой хуторок Захарки. Это как раз между городом Воткинском (родиной великого композитора П.И.Чайковского) и большим селом Кварса. В Захарках родился сын Захария Елисей, а потом и внук Кирилл.
В конце XIX века здесь было уже около 100 домов: у каждой семьи свой участок леса, огромный сад, двухэтажный дом, пасека, хлебные нивы. В каждом доме - Фонарёвы, все потомки Захария по мужской линии. Невест привозили из других сёл. Кирилла Елисеевича Фонарёва - моего прадедушку - уважали и в Воткинске, и в своём селе, и в соседней Кварсе, где жили «мирские», т.е. не староверы.
Голубоглазый, степенный, с пышной бородой, удивительно добрый и чуткий. Кирилл Елисеевич не мог пройти мимо чужой беды: если подкосился забор у вдовы или немощных стариков - молча сходит домой за инструментами и поправит; увидит надломленную ветку в лесу - приживит, привяжет лыком; оградит муравейник на звериной тропе, вылечит крыло птицы. Начнёт мёд качать или яблоки убирать в саду - всю мирскую детвору соберёт и угостит. «У жадных мёд не водится и сад не родит» - говорил Кирилл Елисеевич. Его образованности и мастерству мог бы позавидовать любой: он выводил новые сорта морозоустойчивых и сладких яблок, десятки лет записывая свои наблюдения в журнал, прекрасно разбирался в технике. Все дома в Захарках были украшены его ажурной резьбой (и деревянной, и железной), так как был он и прекрасный столяр, и великолепный кузнец. Два сына его погибли в I мировую, а младшего Ивана воткинский фабрикант Котков записал приёмным сыном, чтобы дать возможность умному юноше получить высшее образование, так как крестьян в университеты не принимали. Когда Иван выучился на кораблестроителя в Германии, то поделился с отцом тайнами инкрустации. Вместе они делали прекрасную мебель, создавали удивительные шкатулки с объёмным изображением: дальний план - лес, средний - ветвь, передний - птицы. В детстве я не могла насмотреться на эти шкатулки. Даже кареты мастерили сами - Иван инкрустировал деревянные детали, а отец ковал. Для своей семьи братья Елисеевичи - Кирилл, Осип и Ювеналий - сделали пожарную машину, мельницу, две кузницы, маслобойню. Зимой все Фонарёвы занимались каким-либо ремеслом на заказ. В доме Кирилла Елисеевича шили тулупы и полушубки, а сам хозяин расшивал красным гарусом валенки. Вышивка у него получалась не хуже, чем у профессиональных мастериц. Трудолюбивым был весь род Фонарёвых, поэтому жили богато. Всё делали сами, батраков не держали.
Жена Кирилла Елисеевича - Федосья Спиридоновна - тоже была староверкой, астрийского толка, говорила на полуукраинском языке (суржике). Украшала избу рушниками. Украину любила свято, как Бога. Любовь к украинским традициям, рушникам и песням передала нам - потомкам.
В 1930 году началась коллективизация. Староверов раскулачивали всех подряд, так как все они были зажиточными. Семью выгнали в сарай, забрав всё, а что не забрали, то просто сожгли. Бархатные футляры, готовальни, циркули и лекала Ивана - кораблестроителя, растащили по всей деревне. Коммунары не понимали что это, они просто куражились над «кулацкими штучками».
В колхоз Кирилл Елисеевич не пошёл, он бесплатно стал ремонтировать некогда свой сельхозинвентарь и пригнанные откуда-то трактор да сложную молотилку, с которыми почти никто не умел обращаться. В благодарность за ремонт кто-то написал письмо Сталину, приложив «Журнал наблюдений за садом». Многие подписались и попросили вождя, чтобы тот позволил вернуть доброму Кириллу Елисеевичу дом и сад.
Пришла грамота с благодарностью за ремонт, подписанная Сталиным, и письмо, где говорилось, что тетрадь имеет научную ценность и что рекомендуется назначить Кирилла Елисеевича учёным-садоводом, выделив для этой цели землю и помощников, но мой прадедушка умер за несколько дней до прихода сталинского письма.
Я родилась в 1946 году, когда в Захарках было уже не 100, а только 20 домов, после «раскулачивания». Во времена Хрущёва хутор совсем уничтожили. В свидетельстве записали, что я родилась в Кварсе, т.е. в соседнем селе, где жила моя бабушка по отцу - Аграфена Петровна Журавлёва, тоже раскулаченная, хотя была очень-очень бедной, всю жизнь копила деньги на жеребёнка, сама впрягалась в плуг. А когда, наконец, купила свою мечту, жеребёнка забрали коммунары. После этого бабушка Груня в колхоз тоже не пошла. Она была мирской и не любила староверов, так как в уличных кулачных боях старовер Парамон убил её жениха Григория. Но о Кирилле Елисеевиче даже бабушка Аграфена вспоминала с восхищением: «Он был словно святой! Как солнышко, добром светился!»
Для меня мой прадед стал образцом человеческой жизни, нравственности, трудолюбия. Он был верующим, но без фанатизма, предпочитал не говорить о добре, а делать его своими руками. Для него не существовало понятия «не умею». «Что смог другой человек, то смогу и я», - говорил Кирилл Елисеевич.
Я никогда его не видела, но слышала о нём столько хорошего от самых разных людей, что всегда старалась быть достойной правнучкой этого человека.
Очень рада, что во мне живёт часть его души.
Подписываться под стихами именем моего прадеда - это для меня и счастье, и ответственность.

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных