А утра перламутровая рябь
срывала ночь за отворотом речи,
заимствуя итоги сентября
ложилось бледным облаком на плечи.
Казалось, только двери отвори
и голосами небо озарит.
Утроится, пройдя на подоконник
и заискрит родной многоугольник,
где каждый миг, от кафельной печи,
согреет память в пасмурные ночи
знакомый вырез сомкнутых ключиц
еще не многозначен и разборчив.
И так хотелось, чтобы навсегда
рисунками закрашены обои
и дней твоих неспешных череда,
и вечер неделимый на обоих,
и ласточки гнездятся под окном,
за девственной лозою винограда,
а мы всегда мечтали об одном:
к плечу плечо и большего не надо.
И губы заполняли тишину
и каждое движенье неделимо
на время обращенное огню,
за тот предел, где всё необратимо
и растворяло в сумрачной ночи
сон бабочки безумие свечи.