Грустит заоблачная высь
над ледяным ландшафтом тверди,
и ветер солнцу кличет - брысь,
его обёртывая медью...
Светила сморщились вдали,
когда поймал нас Энроф в сети,
низверг нещадно, стали мы,
что в злобу брошенные дети.
Мы дети мрачных вечных снов,
без лишних словосочетаний
никто из нас здесь не готов
быть продолжением зачатий.
Приходим в этот мир войны
между любовью и достатком,
меж сердцем и ребром вины,
где слёз небесные осадки.
Восток вскормил надменных крыс,
а запад вырастил их племя,
давилась облачная высь,
когда луна глотала семя.
Но крысы знают свой уют;
ни тьма, ни свет их не тревожат,
они себя лишь берегут,
живут и род свой серый множат.
И нам ли брать их за хвосты,
ломать им зубы, когти, норы,
когда нам шепчет лёд остыть -
забыть про войны и раздоры.
Забить последний ржавый гвоздь
в надежду мир отбить у серых.
Нас мало здесь, и каждый гость -
нужны ли нам чужие двери?
За ними Дарвин смотрит сны,
где обезьяны строят планы -
им власть и средства вручены
и драгоценные бананы.
Они создали плеть и клеть,
страх наказанья... Урожаи,
чтобы поесть, поспать и тлеть,
для крыс придумывать скрижали.
Всё шито-крыто, суждено,
подкреплено бумагой с цифрой,
к инстинкту зверя сведено...
А нам вещать осталось рифмой.
Мы здесь, как будто в лютой тьме,
лучи, пронизанные небом,
даём возможности зиме
засыпать нас покорным снегом...