«O tempora, o mores!» – лат. О, времена, о, нравы!
Улыбочка от уха и до уха.
По-своему и каждый в чём-то прав.
У Рубенса любовь была к толстухам,
У Ши'ле дамы толщиной с рукав.
Нашли в раскопах древнюю Венеру —
фигурою похожа на зефир.
Таких тогда любили кавалеры:
бюст в три обхвата, остальное – жир.
А жизнь была – сплошная голодуха:
как говорится, не до красоты;
и каждая хотела стать толстухой,
чтоб быть предметом мужненой мечты.
А тут, с утра до ночи — только фитнес:
пробежки за одеждой и едой.
Нагрузочки — не каждый это б вынес
красы ценитель с пышной бородой.
Теперь
ты ешь, но бесконечно мало.
Подросток – стал всемирный эталон.
А на прилавках колбаса и сало,
и бороду побрить идут в салон.
Всё есть у всех,
но не видать счастливых,
от сих до сих, от тех и этих мест.
Лишь аксакалы бодипозитива
символизируют упитанный протест.
Но попадётся парочка ходячих:
за ручки вместе – «плюшка» и «скелет».
Она ему: «Ты абсолютный мачо!».
Он ей: «Ты вся – академический балет!».
И скроются «оливка» с «зубочисткой»,
свернув, пройдя квартал, за поворот —
свободные от моды оптимисты;
и думаешь: «кому-то хоть везёт...».