Когда еще не родились слова
из мусора и памяти былого,
и улиц – оголтелая молва
расплачивалась шелестом кленовым.
Обитель небожительства измен,
уже кроила Кроноса – каверны.
И по пути, душеприказчик верный,
слагал мотивы райских перемен
из горечи. Пустой бокал разбит,
как приговор напутствия людского,
где красота божественной Лилит
несоразмерна участи земного.
Над утром разрумяненным, кружа
жасминный аромат любви и смысла,
надорвана наивная душа
в артериях остекленелых истин.
Когда еще не родились слова,
предчувствием, до сотворенья боли
уже писалась первая глава
и клинопись распределяла роли.