Почему люди считают это грехом? Так думала она, продолжая осторожно раскачиваться, пытаясь уловить, нащупать тот ритм, который до конца, совсем-совсем, соединит её в одно целое с тем, кто каждым взглядом, каждым прикосновением как будто прорастал в неё, нежно, лаская, не принося боли ни душе, ни телу. Почему-то она знала, что так, трогая корнями землю, врастал в неё побег дуба, который они посадили, ещё детьми, в конце этой аллеи, ведущей к реке. И который сейчас своей тенью закрывал большую часть беседки.
Травы вокруг. Цветы. Недалёкий берег. Даже вода в реке и стрекозы над ней. Небо. Все они срослись и стали одним целым с деревом. С его корнями, стволом, кроной. И ей хотелось так же соединиться с этим человеком. Стать его частью. Частью не отнимаемой. Так же необходимой ему, как всё вокруг было нужно и необходимо друг другу. Настолько нужными, что жизнь кого-то одного невозможна была бы без присутствия другого.
А это странное, незнакомое, пугающее, но невыразимо сладостно-яркое чувство, протяжное и всё растущее! Заполняющее её всё более и более, и вот-вот доберущееся до кончиков распущенных волос тёмной меди и потом... Откуда она могла знать об этом?
Где-то там, далеко-далеко, на самом краешке этой яркости мелькнула мысль… Похожее… Да! Да! Да!! Очень похожее. Почти такое же она испытывала, когда в храме по праздникам пели на хорах. Пели дивно. Открывая мелодией и словами совершенно неизвестные ранее дверцы в душах и наполняя их восторгом, восторгом не вычурным, а простым и чистым – правильным. Ах! Как ей хотелось слиться со звуками. Стать одним из них. И лететь, лететь, лететь. И если Бог есть любовь, то как назвать всё происходящее с нею, если не любовью? Тогда почему – грех? Как возможно такое!?
10.07.25.