Пять часов. Светает. Раннее
утро. Потолок. Кровать.
Начинаю выгорание.
Гимн звучит. Пора вставать.
Лютый холод одиночества.
Слов обсценных падежи.
За окном, её высочество,
баба голая бежит.
А за ней трусцой вальяжною,
рысью, волком иль орлом,
с воем, с песней ли протяжною,
вслед мужчина с топором.
Он сложения не хлипкого,
но погоней измождён:
мутный взгляд, дыханье хриплое —
сразу видно, возбуждён.
Это что ж такое деется?
Цирк с конями?! Але-оп!
Поскользнулся, вот безделица,
мордой головы в сугроб.
Трель звонка мою растерянность
прерывает. Быстро дверь
открываю. Взгляд потерянный,
отрешённый. Баба. Зверь
загнан в угол. Но трепещущей
мышкой прошмыгнула. Стоп.
Слышу топот, ухо режущий.
Поступь командора. Шлёп.
Шлёп. Вбегает гостем каменным
не спеша (шестой этаж!)
с топором, с лицом оскаленным.
Для соседей эпатаж!
Хрясь! С размаху, да с оттяжечкой!
Взмах лихого топора.
Чувствую себя букашечкой...
Но заканчивать пора.
Плюй, читатель, на условности,
на границы, рубежи.
Текст по теме многослойности.
Баба голая лежит
рядом, ночью мне не холодно.
Кофе подаёт в постель
утром. Вроде бы не молод, но...
Растуды её в качель!
То не баба, то любимая
мной спасенная княжна -
счастье быстрорастворимое.
Так какого нам рожна?