Фрагмент романа «Вдова»
(предыдущая глава из романа «Вдова»
http://stihi.ru/2025/06/09/6608
«63. Судьба грозить умеет и блажить»)
В основе войск имея ветерана,
Легко бить по числу побед рекорд.
Французского пехотного тарана,
По плану Бонапарта, русский фронт
Не должен был сдержать, но слишком рано,
К чужим воротам выставив барана,
Воитель на успех стал уповать.
Ведь если треснул план, то глупо врать
Себе, что это недоразуменье
Развеется. Удвоенный таран
Опять не даст успеха: эта грань
Промеж напором сил и изумленья
От русских несгибаемых полков
Страшна! Лилась, не шла на убыль кровь!
Нет места для хандры, кафара, сплина,
Пусть даже дух бойцовский чуть провис.
Отвага, твёрдость, честь и дисциплина –
Французским офицерам как девиз
Сакральные слова запали в думы
О долге и карьере. Самодуры,
Зазнайки Бонапарту ни к чему.
Важна и дисциплина по уму.
В войсках французских больше офицеров
На энное количество солдат,
Чем в армии российской. Весь уклад
Товариществом был скреплён и в меру
Привит был Бонапартом со времён
Великих трансформаций как закон.
. . .
Французский офицер искал отраду
Для собственной души в огне боёв.
Из войн он черпал силы, ну а трату
Сил он имел всё там же. С неба рёв –
Плач отлетевших душ – ничуть не слышен
Для тех, кто ранен, даже обездвижен
Был в ходе жуткой бойни на земле.
Доволен грозный Марс и тоже млел,
На бойню глядя, дьявол неуёмный.
Одни у капитана мысли вслух:
«Вперёд, вперёд! Я к сетованьям глух»!
Всплеск светлой крови (в перемену тёмной)
Замедлил шаг, но волю капитан
Свою не ослаблял. Тут не до ран!
«Смерть – узел жизни. Чья сильнее жрица?
Войны апофеоз, Москва – наш приз.
Сегодня наконец-то всё решится.
Удачу каждый вызвать рад на бис.
Мне с ней не страшен риск любого шага», –
Французский капитан (честь, долг и шпага)
Вёл роту на штурмуемый курган.
В дыму картечный встречный ураган
Чинов не разбирал, собрал всех спехом…
Настигла капитана боль в ноге.
Однако, а-ля гер ком а-ля гер.
Он вскоре захромал, страдая пехом.
Превозмогая мучившую боль,
Упрямый офицер продолжил бой.
На каждого француза-знаменосца
Взирали те, кто был ещё живой.
Не сгинувших от тифа и поноса,
Дошедших до сраженья под Москвой
Воителей, уменьшившихся втрое,
Добить пытались русские герои.
Дивизия Паскевича курган
Держать, не избежав смертей и ран,
Смогла в пылу атак чуть больше часа.
Врага с утра совместно удалось
Враз довести аж до кровавых слёз.
Французов проникало раз от раза
Всё больше на штурмуемый редут.
На помощь русским быстро не придут…
«Всё меньше нас, но дело, знамо, с нами»! –
Стон русских пушкарей счёл книгочей…
Французов, перемазанных мозгами
И кровью, и ещё премного чем,
С курганной высотой случила вера,
Как есть, в непобедимость изувера
Их бога-императора в войне…
Французский капитан, уже вдвойне
Ослабленный раненьем и сраженьем,
Успел своею шпагой заколоть
Троих артиллеристов. Дальше плоть,
Герою предъявляя усталь, жженье
Мучительное в раненой ноге,
Пощады стала требовать наглей.
Убитых капитаном было трое,
Но он и сам коснулся лбом земли.
Внимание в редуте на героя
Пришло от генерала Боннами:
«Вы ранены! Я в тыл вас отправляю
И с орденом, храбрец, вас поздравляю…»
Добившись на редуте перемен,
Ермолов Боннами взял вскоре в плен.
Французский капитан о лазарете
Поведал, потирая грубый шов,
Что десять тысяч раненых бойцов
Попало с поля в госпиталь и в сети,
Расставленные алчной Смертью впрок.
Не всем дал шансы вылечится Рок.
Волна ожесточения накрыла
Столкнувшиеся стаи. Не разнять!
Враг виден. Не лицо, не морок. Рыло!
Урода опрокинь, на рёбра сядь!
Он занял твой курган, а ты лез в гору.
Стряхни его захват и пальцы к горлу
Мгновенно подведи, пока он сам
Тебя не переправил к небесам!
Фон Левенштерн, Кутайсов и Ермолов
Своими батальонами в штыки
Врага должны встречать. Смерть – пустяки!
Геройски кто-то рядом умер – мора
В бою не избежать, но цель близка:
Врага гнать до ближайшего леска.
Француз уступит в рукопашных драках,
Где в бегство обращаются шаги.
Сулит в штыках и шпагах острота крах
Врагу, ведь есть в России вожаки.
У русских фора силы – в контратаках.
Вспять обращать! В кровавых перекатах,
Где бьют по-русски Запад мужики,
В ходу не только шпаги и штыки,
Но даже кулаки и просто пальцы.
В опасный миг Ермолов, Левенштерн
Подвигли: «Русский дух сильнее стен
Французского упорства! Надо, братцы,
Противника с холма сбить поскорей,
Пока там нет французских батарей»!
Барон фон Левенштерн в канун сраженья
Бывал парламентёром, и Мюрат
Ему признался с пылким выраженьем:
«Поверьте, Вольдемар, я сам не рад,
Хоть действия мои иного рода,
Скорблю, что величайших два народа,
Способные друг друга лишь любить,
Воюют меж собой, спеша убить
Всё лучшее, что было между ними».
И маршалу ответил Левенштерн:
«Я тоже сожалею о вражде».
«С чего же распри неискоренимы»?!
«Есть всякое в столицах и в глуши,
Но каждый из народов заслужил
Права в своём жить доме по-хозяйски
И чувствовать, что это навсегда,
Насильственной противясь перетряске.
Я вот, что объясню вам из седла.
Во-первых, во-вторых, скажу, и в третьих,
К друзьям езжать в почтовой бы карете!
Не с армией стотысячной переть
Цинично в гости нынче или впредь!
Тогда жить можно мирно, дружно, гладко,
В соседские разборки не встревать
И крепкие союзы создавать
Без горького в любой душе остатка…»
Балтийский немец не кривил душой.
Служа России, не был он ханжой.
. . .
В кровавых полюбившихся пирушках
Смерть строила из наций ассорти…
Враг вынести не смог напора русских,
Был вынужден с упором отойти,
Скатиться с вожделенного кургана.
Смерть знала: Бородинский округ рано
До ночи без присмотра оставлять…
Разбитый полк осталось просто вмять
В предполье за курганом – в волчьи ямы.
В дыму и в толкотне туда на дно
И русские валились заодно…
Бойцы России верили: «Вчера мы
Просили Бога дух наш укрепить.
Врагов сегодня сможем перебить».
. . .
Европа озверела, ибо флаги
Земель и стран пестры, как никогда:
Германцы, итальянцы и поляки,
Хорваты, венгры, прочая орда
Пришли в Великой армии в Россию.
Французы половинную лишь силу
В ней дали Бонапарту на войне.
На поле Бородинском (и вовне)
Союзники французов в бойне грозной
Весь день за Бонапарта бились так,
Что можно восхвалять на ста листах.
И гибель стала массово-серьёзной
Для всех, кто выше жизни ставил честь.
Багратион в их адрес, что не лесть,
Кричал им (сквозь картечь идущим): «Браво»!
В сражении трус дважды умирал.
Идущие на смерть не судят здраво.
Саксонских кирасир их генерал
Повёл на штурм курганной батареи
И сотням их не стать уже старее
В тот день кровавый было суждено.
Их латный атрибут не скуден, но
Подвёл кавалеристов случай гадкий:
Отстал давно в Варшаве их обоз,
А в нём – кирасы. В бой мчать не вопрос,
Но вместо лат – шинельные лишь скатки
(На теле поперёк через плечо).
Беря курган, сражались горячо…
(продолжение в http://stihi.ru/2025/07/01/3939)