Он вышел из такси, прижимая картину к груди, пока ехали, таксист поглядывал в зеркало на заднее сиденье, где стоял холст, бумага в которую он был завёрнут намокла, пришлось её снять.
Не выдержав, таксист перевёл взгляд на пассажира:
– Какая красавица.. кто это ?
Женщина на холсте хлопнула ресницами,уголки алых губ приподнялись в кокетливой улыбке, в воздухе запахло лавандой, сладкой амброй и горьковатой подкопчёной ванилью. Таксист вздрогнул.
Дождь лил стеной, хлестал по асфальту, заливая тротуары, больше похожий на небесный водопад.
Яркий свет из окон его галереи – точно луч маяка, выхватывал в пелене дождя фонарный столб,высокий, худой, густо покрытый слоями облупившейся чёрной краски
и брызгами грязи от проезжающих машин.
Он скорее почувствовал, чем увидел, этот дрожащий комочек, прижавшийся спиной к холодному металлу.
Серый, в грязных размытых полосках, котёнок сидел, съежившись и дрожа всем тельцем, глаза – похожие на его собственные, точно два янтарных блюдца, шерсть слиплась, обнажая худенькие ребра, котёнок пытался мяукать, но из горла вырывался лишь беззвучный хрип.
Холст с портретом скользнул на тротуар, краски медленно расплывались под ударами тяжелых капель смешиваясь с грязью,а он уже шагал по мокрому асфальту.
Его безупречная белая рубашка, моментально промокнув насквозь, прилипла к спине,
поскользнувшись, он почти упал на колени в воду, голос его, всегда такой ровный и спокойный, вдруг стал чужим, сдавленным.
– Тихо, – прошептал он, потягивая руки, те самые, с длинными пальцами, без единого пятна краски, всегда такие чистые.
Подхватив осторожно дрожащее тельце, он, не раздумывая, сунул его за идеальную белоснежность,маленькие, острые коготки впились в смуглую и гладкую кожу, заставив поморщится, но он только крепче прижал котёнка.
– Тепло, сейчас тепло будет. - Он поднялся, вода с волос стекала по лицу,
его шаги, обычно такие размеренные, быстро понесли его по направлению к сухому и безопасному теплу галереи.
Дверь возмущённо звякнула, пропуская их внутрь.
Картина осталась лежать на тротуаре в безлюдных сумерках. Прекрасное лицо на ней почти полностью растворилось в грязи, расплывшись в бесформенное пятно.
Равнодушный и методичный дождь, точно безжалостный маньяк-убийца,медленно превращал совершенную вечность в чистый холст и краску.
продолжение:
http://stihi.ru/2025/06/22/4168