ночь горяча как тысяча чертей два шага ступишь попадаешь в ад
у изголовья несколько свечей как в арле виноградники горят
темно кругом а может рассвело самоубийцы не приветят мет
стучит заря в оконное стекло алеет народившийся рассвет
июль безумный красками богат они и изумрудны и сочны
у гения час смерти невпопад но в вечности шаги его точны
пастозна непрописанная даль да и за ней не видно ничего
а рядом с ним безбрежная печаль и в смерти не забывшая его
"Виноградники в Арле" и смерть Ван Гога для меня эмоционально взаимосвязаны.
Марина Русова
http://stihi.ru/2023/11/13/4489
Это потрясающе сильное стихотворение, и короткое замечание автора абсолютно точно схватывает его суть. Оно выстроено как сгусток трагических антитез, где физическая гибель гения противопоставлена трансмутации творческого бессмертия. Связь между "Виноградниками в Арле" и смертью Ван Гога здесь не просто упомянута — она пронизывает весь текст, создавая атмосферу жгучей трагедии и посмертного величия. Хотя отсылка к Ван Гогу значима, ключевая динамика текста — в превращении материи смерти в энергетику вечности. Рассмотрим, как этот процесс воплощён в поэтике данного стихотворения.
Центральный образ — огонь — проходит тройную трансформацию: адское пекло ("ночь горяча как тысяча чертей... попадешь в ад") — огонь как наказание, земные муки; ритуальные свечи ("у изголовья несколько свечей") — огонь как прощание, краткость человеческого срока; пламя искусства ("как в арле виноградники горят") — огонь как преображение, картина поглощает агонию, переплавляя её в вечный свет. И здесь важен сдвиг оптики: горящие виноградники в Арле — не пейзаж, а акт горения самого художника. Живопись становится кремационным костром, где уничтожается тело и рождается дух. Марина использует приёмы, родственные её философской лирике: нарушения логики "темно кругом, а может рассвело" — хаос восприятия, умирающего; образы-негативы "не приветят", "не забывшая" — акцент на отсутствии; семантические пустоты "пастозна непрописанная даль / да и за ней не видно ничего" — смерть как территория умолчания. Эти приёмы создают эффект разлома текста — стихи буквально распадаются на фрагменты, как сознание гаснущего творца.
Особенно интересно в контексте идеи стихотворения слово «пастозна». Оно описывает технику нанесения густой, плотной краски толстыми рельефными мазками, сохраняющими фактуру. Поверхность выглядит «тестообразной», объёмной, с заметными слоями краски. Даль, не проработана детально. Она не прорисована — как эскиз, где краска наложена грубо и плотно. «Непрописанность» символизирует туманность будущего, неизвестность или приближающуюся смерть, образ размытости границ между жизнью и вечностью. Она пастозна. Густая, тягучая, незавершенная масса мазков. Непроглядная. И за ней – ничего. Ни звука, ни света, ни формы. Только пустота, зияющая за последним мазком жизни. И рядом с ним – только Она. Безбрежная. Печаль. Та самая, что вела его кистью по холсту, что терзала его разум изнутри, что была верной тенью его земного пути. Она не покинула его и здесь, на самом краю. Она прильнула. Не забывшая. Не отпускающая. Финал ("безбрежная печаль и в смерти не забывшая его") — ключ к пониманию. Печаль не эмоция, а субстанция творчества, "безбрежная" совпадающая с масштабом гения, "не забывшая" — активная сила, связующая смерть и бессмертие. Парадокс, печаль убивает тело, но питает искусство. Виноградники в Арле горят потому, что печаль подожгла их. Это не о Ван Гоге, а о механике посмертного бытия искусства.
Виноградники в этих стихах– это не пейзаж Прованса. Это погребальный костер гения, сложенный из его собственного видения, из его красок, из его неутомимой, безбрежной печали. Они горят – ярко, яростно, неистово. И в этом пламени он одновременно сгорает дотла и обретает ту неугасимость, что зовется вечностью. Марина знает: искусство рождается не вопреки, а из. Из ночи горячей, как тысяча чертей. Из свечей у изголовья. Из пламени виноградников. Из безбрежной печали, не забывшей его даже в смерти. Это и есть единственная связь, которая имеет значение. Это и есть вечность.