Не ловит сеть ни бабочек, ни мух,
И золотых она не ловит рыбок…
В пространстве потерявшихся улыбок
Пищит комар – какой нелепый звук,
Но от него дрожат стеклопакеты.
У нас давно уже настало лето,
И эхо летних гроз стучит в окно.
А Бог от мира потерял пароль
И логин позабыл. Вздыхая виновато,
Прихлёбывая кислое вино,
Он говорит: «Пойми, мой друг Румата,
Я так устал, мне тоже нелегко.
Всё думаю, однажды на рассвете,
Как предрекал какой-то там пророк,
Связать пожитки в скромный узелок,
И – ёжиком в Туманность Андромеды…»
А бармен истину фасует по стаканам,
Про vita brevis, да так ловко и привычно,
Он льёт в вино цитаты без кавычек,
И тоже, тоже грезит о тумане.
Из липовых цветов вскипает грог.
Парсеков сто до края Ойкумены.
На деревянных ложках менестрели
Самозабвенно жарят старый рок…
Сеть здесь не ловит. Телефон давно
Забыл все номера, пароли, явки,
И лето амнезийно до удавки,
Дымит грозой. Нет, это ПВО.
Скажите честно, благородный дон,
Ваш вертолёт упал там, за сараем,
Где лето синим криком полыхает,
Разбрызгивая битое стекло?
Люпины стрелы мечут в облака,
Бог всё-таки ушёл, а с ним лошадки –
О чём-то ржут так тоненько и сладко,
В полях магнитных грея бледные бока…
В зените солнце здесь. Двенадцать ровно.
Бутоны роз клубятся пеной алой,
От них так звонко тянет перегаром…
И век до Полдня…