На осеннем погосте обломки
чьих-то судеб. Дыханье тесня,
с белоснежной плиты незнакомка
неотрывно глядит на меня.
У ограды к виденью на камне
тянет пурпур ветвей бересклет.
В мир навечно захлопнулись ставни
для девчонки шестнадцати лет.
Жаль бедняжку. В груди защемило,
ранит чисел надгробная медь.
Глаз живых, выразительных, милых,
смутной тяги не преодолеть.
Будто голос: «До срока — в могилу?
Жизнь какая, прохожий, скажи?»
Обжигающий холод по жилам.
Почему-то неловко, что жив,
и со временем яростно спорю
возле стынущих углей костра…
Умирать — запредельное горе.
Молодым умереть — во сто крат!
Чёрной молнией в бездне потери —
креп зеркал, отрешённость родных,
крик беззвучный распахнутой двери…
В цвете лет погибать не должны!
Но бесплодная смерть не рожала,
вот от злобы и жалит, гюрза.
Незнакомка, в безбрежье астрала
я тебя отыщу — по глазам.
Расскажу что нетленно и свято,
не предаст в затяжные дожди,
о семье, материнстве, утратах.
Мне недолго уже. Подожди.