Дорогие друзья, участники и наблюдатели Чемпионата «Стихирские звёзды – весна 2025»!
С вами ведущая Чемпионата Елена Чалиева.
Этой публикацией объявляю начало народного голосования. Анонс Чемпионата здесь: http://stihi.ru/2025/04/12/2312 .
На конкурс было подано 86 заявок. К сожалению, не все поданные заявки были приняты на Чемпионат. Больше всего заявок было отклонено по причине низкого технического и художественного уровня стихов. Прошу не обижаться тех авторов, чьи заявки были отклонены по этой причине, так как это – Чемпионат, а не очередной учебный конкурс. Здесь соревнуются авторы, которые уже кое-чему научились в стихосложении и пришли показывать своё мастерство. А тех, кто оказался для такого конкурса пока не готов, редакция ждёт на наших постоянных тематических конкурсах и конкурсах на поэтическую технику, где мы все вместе оттачиваем поэтические навыки. Некоторые произведения нарушали наши правила относительно запрещённых тем или не раскрывали ни одну из заданных тем Чемпионата. Причём, по этим причинам не были приняты заявки даже у нескольких резидентов «СКП», стихи которых обычно на высоком уровне. Не собираюсь называть их имена, но они сами знают. В нашем Чемпионате мы никогда не раскрываем имена авторов, которые не прошли в лонг-лист, – их знаю только я и сами авторы. Считаю это правильным, и дальше будем придерживаться этого принципа. Наверное, благодаря этому, в Чемпионат всегда приходят участвовать новые авторы, часто добиваясь успеха.
Итак, принятых заявок, попавших в лонг-лист Чемпионата, 45. Но три произведения мне пришлось снять с конкурса по причине нарушения анонимности. В результате в лонге 42 стихотворения, хотя номеров 45 (нумерацию я переделывать не стала). С ними начинают работать судьи Чемпионата – выбирать лучшие стихи и готовить свои шорт-листы. Одновременно будет проходить анонимное народное голосование.
Объявляю ПРАВИЛА НАРОДНОГО ГОЛОСОВАНИЯ:
— В голосовании может принять участие ЛЮБОЙ АВТОР «Стихи.ру».
— Каждый автор может представить список (свой шорт-лист) от ПЯТИ до ДЕСЯТИ стихотворений из числа вошедших в лонг конкурса (см. ниже).
Списки, включающие в себя меньше пяти позиций, не рассматриваются. В списках, содержащих более десяти позиций, в расчёт принимаются только первые десять.
— Конкурс проводится в строго анонимном порядке, поэтому авторы присылают свои шорт-листы на почту ведущей конкурса Елены Чалиевой chalita@list.ru. В теме письма должно быть указано: «На Чемпионат «Стихирские звёзды». Письмо должно содержать следующую информацию:
1. ИМЯ АВТОРА, который голосует, под которым он выступает на сайте «Стихи.ру»;
2. ССЫЛКА на его авторскую страницу на сайте «Стихи.ру»;
3. ШОРТ-ЛИСТ, т.е. список выбранных автором позиций лонга с указанием названий стихотворений так, как они приведены в лонге, в ПОРЯДКЕ НОМЕРОВ ЛОНГА.
— Автор не имеет права голосовать ЗА СВОЁ произведение.
— Голосование добровольное. Если автор-участник конкурса не примет участия в голосовании, то его произведение с конкурса не снимается. Итоги будут подведены по тем голосам, которые были представлены остальными участниками голосования. Но желательно приходить голосовать всем участникам конкурса, чтобы не проявлять неуважение к тем, кто голосовать пришёл.
— Результаты голосования будут обработаны и опубликованы в течение двух дней после его окончания по принципу «один голос – один балл». Победителем народного голосования будет признано произведение, набравшее наибольшее количество баллов.
ВАЖНОЕ ДОПОЛНЕНИЕ: Так как этот конкурс тематический, то прошу авторов при голосовании учитывать глубину раскрытия темы, на которую написаны стихи. Одна из трёх тем Чемпионата должна чётко просматриваться в стихах:
1-я тема: «За гранью реальности»;
2-я тема: «Точка возврата»;
3-я тема: «Моя прошлая жизнь».
На голосование отводится СЕМЬ дней. И я надеюсь, что проголосуют все участники конкурса, а также авторы, которые в конкурсе не участвовали.
ГОЛОСОВАНИЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ в 21:00 мск 19 мая 2025 года.
Победителю в народном голосовании присуждается звание «Народная звезда Чемпионата» и приз 2000 с/баллов.
Кроме того, он становится резидентом «Сетевого Клуба Поэтов» и включается в список «Избранные авторы» нашей площадки (для тех авторов, кто не являлся резидентом Клуба до этого конкурса). Резиденты имеют право быть принимающими редакторами и делать отбор произведений в лонги, а также участвовать в конкурсах с пометкой «только для резидентов СКП».
Приятного прочтения и удачного голосования!
СПИСОК СТИХОТВОРЕНИЙ ДЛЯ ГОЛОСОВАНИЯ (ЛОНГ)
№1 Точка возврата
Ярче, уверенней с каждым днём
хворост привычки горел огнём.
Главный герой ворожил искусно – снился и спутывал мысли с чувством,
жаль, наяву был скорее другом,
но голова всё равно шла кругом.
«Фильм – просто бомба!» – писала пресса, близость к нему прибавляла веса.
Он потакал, осыпал словами –
ноги к нему приводили сами –
а за словами готовил выход, чтобы уйти можно было тихо,
чтобы уйти можно было сразу,
чтобы сказать напоследок фразу:
«Как я устал от всего, прости, мне нужно снова себя найти»…
Днём он встречается на обложках
с лёгкой блондинкой на тонких ножках.
Из интервью для поклонниц ясно: пара прекрасна, и ждать напрасно.
«Ожил духовно с пустой матрёшкой!» –
ногти вцепились и рвут обложку.
Взять себя в руки, не биться в стену. Снова на пробы – искать замену.
Действовать, действовать зло и быстро –
благо, в природе полно артистов,
падких на всё, лишь бы в хайп карьеры… Только финал затмевает первый:
там, за игрой, его ждёт семья,
вслух остаётся: «Пойми меня…
нам хорошо было вместе, но трудно играть сразу в двух кино».
Точка возврата одна и та же –
с ним на экранах идут продажи,
а для тебя день сурка на кухне: как не поступишь – мир снова рухнет.
Точка возврата пугает зряче –
страхом никчёмности, неудачи,
правдой, что явь – не поток рекламы, игры в успех, перспективный кадр,
правдой, что жить хочет, как дышать,
не напоказ и назло душа,
правдой, что суженый – тот, что свыше – не по сценариям счастье ищет.
В точке возврата судьбы к началу
петли свои ослабляет дьявол,
чтобы увидеть могла свет счастья – не постановочный, настоящий.
№2 За гранью реальности
Что прошло, то прошло,
Нет возврата назад,
Лет седое крыло
Осенило фасад,
За которым года
Воздаяний и кар,
Неудач маета,
Достижений нектар.
И капкан красоты,
И любви канитель,
Депрессивный пустырь
Неизбежных потерь,
Тех потерь, что ведут
Разговор о былом
И пожизненно ждут
Нас за каждым углом,
Обрекая на стон
Кровоточием ран,
Рассекая, как сон,
Восприятия грань,
Грань надежды и лжи,
И жестокости слов,
От реальности жизнь
Отделяющих зло.
И судьбу ни за грош
Дней несёт помело,
Не вернёшь, не поймёшь,
Что прошло, то прошло...
№3 Почта
По воле его и слову рождается новый день,
от первого до седьмого у Господа - много дел.
Горит фитилёк в огарке, часы отбивают счёт,
готовит Господь подарки и почтой на землю шлёт.
Подарки его прекрасны, чудесны со всех сторон,
любуется ими мастер и вкладывает в них он
любовь, доброту, удачу и много других щедрот.
Господь ничего не прячет, всем поровну - отдаёт.
Подарки живут, мужают и в море земных проблем
со временем забывают, кто их дарил и зачем.
И в чьих-то чудесных душах всё чаще звучит мотив -
мол, мы, как подарки, лучше, подарочнее других,
мол, мы – не такого сорта, как прочая гопота,
не та, мол, у них обёртка и ленточка, мол, не та.
А кто не согласен с этим, тех, Господи нас прости,
орудиями приветим и танками угостим…
Работает Божья почта.
Столетия напролёт подарки с пометкой «срочно»
на землю всё шлёт и шлёт.
И адрес ещё под маркой выводит его рука,
и в чудо своих подарков он верит ещё
пока.
№4 Про пацана
Я стать могу, пожалуй, Пироговым,
и Склифософским и Бурденко новым -
не так в семнадцать думал тот пацан -
наивный добросовестный ботан.
Да и потом не думал о карьере -
и в пятьдесят ни в чем не был уверен.
Помимо веры, что наука - свет,
и хирургия есть такой предмет,
в котором главное не чудо-руки,
но адский труд и колебаний муки,
и что за этот, в общем, нужный труд,
дают дипломы и повестки в суд.
За сорок лет рутинной некарьеры
он получил всё это в полной мере.
Ну а в душе остался пацаном.
И это всё, пожалуй. Всё о нём.
№5 Пустая комната
"Не пытайтесь вернуться к тому, что прошло ..."
Только я мудрецам не поверил.
И опять к этой двери пришёл,
Столько дней пролетели.
Постоял, дверь открыл, и в квартире пустой -
Толстый слой нетревоженной пыли.
Здесь когда-то с тобой,
Здесь когда-то с тобой,
Здесь когда-то мы счастливы были.
Тот же шкаф с поцарапанной дверцей стоит,
Из окна тот же вид на дорогу,
Пара стульев, кровать у стены ;
Всё знакомо с порога.
Протекающий кран так же каплет водой,
На часах - наше время застыло.
Только наше с тобой,
Только наше с тобой,
Наше счастье куда-то уплыло.
Занавеска - от взглядов нескромных стена,
За окном точно та же погода.
И другая деталь лишь одна -
Я один здесь сегодня.
И никак не уймёт подступившую боль
Тишины загустевшая вата…
Здесь когда-то с тобой,
Здесь когда-то с тобой,
Здесь мы счастливы были когда-то.
Здесь ...
Когда-то ...
Счастливы ...
№6 Портрет работы старого человека
«Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым» А. Ахматова
Тишь. Только времени шорох не может оправиться от шока.
Но невозмутима чёлка чёрного шёлка.
А шаль-то – не тёмно-вишнёвая –
янтарная, солнечная –
фалдами-волнами песочными
так эффектна на фоне открытого моря – платья «иконы»…
У молодого Альтмана – характер,
вИденье – другое, юмора – вдоволь.
И душа – широкая, но тонкая –
старой школой соткана:
от Винницы хватит до «Виллы Медичи» и корпуса Бенуа.
Ну а имя – мелодичное, за которое сполна
всей жизнью уплачено –
однозначно!
Вмерзают деревья в пространство окна
друзами грузных кристаллов.
На гране стены и страны – Она:
плечи – мрамор Каррары –
на бледность кожи умножен.
Профиль знакомый, на стихи похожий,
величия скорби не прячет.
Портрет «донны Анны»
получился зрячим
у Натана Альтмана*…
==============================
*Натан Альтман, «Портрет Анны Ахматовой» (1914) ; «Альт ман» – старый человек (идиш) , «Вилла Медичи» (позже «La Ruche»(Улей) – культовое место в Париже, где Альтман познакомился с Ахматовой)
№7 Шагнув за грань…
Окинув оком вьюг нерасторопность –
обломовщину южных зимних дней,
прими как факт сезонную бесплодность,
болезненную серость, безысходность,
и полюбить такой февраль сумей.
Скользя по ребрам отощавшей тверди,
в обувке, пережившей смерть пальто,
не обвиняй мороз в жестокосердье,
он гость случайный.
Коммунальщик-грейдер
здесь не бывал, наверное, лет сто.
А если повезёт добраться по льду
без синяков до кассы ЖэКэХа,
смельчак, не сильно радуйся, поскольку
возможно, зубы положить на полку
придётся завтра, что таить греха…
И всё же сладишь ты с судьбой, разнежась,
когда тебе подснежник подмигнёт,
и будешь принимать как неизбежность
и седину, и пенсии потешность,
и гололёд.
№8 Когда ты ушёл…
На улице дождь барабанит по крышам,
Затеяв с домами назойливый флирт.
А в комнате тихо и будто бы слышно,
Что стонет в горшке увядающий мирт.
...Когда ты ушёл, я с крыльца не сбежала,
Перчаток не спутала, дверь заперла,
Вот только лишь воздуха сделалось мало,
И патина съела мои зеркала.
Когда ты ушёл, даже верное кресло
Притихло, как лошадь, что ждёт седока,
И краска с осенних рассветов облезла,
И стройный платан искривился слегка.
Как муха в янтарь, в эту осень влита я,
С листвой опадаю, в тумане живу...
И только стихов белокрылая стая
Пока ещё держит меня на плаву.
Пуститься б в загул! Улететь бы в Минводы!
А можно к подруге уехать на юг…
Но вдруг ты вернёшься, устав от свободы?
А вдруг ты меня ещё любишь?... А вдруг?...
№10 Моя прошлая жизнь
Горит ломбард. Зола и пена.
И неба пального мазут.
Пожарным - море по колено,
Команду дай, и всё, что ценно
Зальют, недорого возьмут.
Вердикт готов -дефект проводки.
Армагеддон -ни дать, ни взять.
А у второй перегородки,
Опустошив бутылку водки,
Оценщик поминает мать.
И дышит гневом и этилом
Среди «родимых Палестин».
А рядом готика с ампиром,
Летят, как голуби над миром,
В клубах дымящихся руин.
Ложится горек и увечен
На стиль «Жакоб» отборный мат.
Где крыть уже казалось нечем,
Стоим без памяти и речи
Мы, всё отдавшие в заклад.
№11 Из-под крышки
Обыденно и скучно отгремела
пора пиров, бравурной чепухи.
Готовят вечность кашевары в белом,
в горшках – стихи.
– Чем пахнешь из-под крышки ты, сестрица? –
читая стих, воротит нос пиит:
– Тухлятина, тебе ли здесь вариться?
Меня тошнит!
От имени сварливых словоблудов
пиитка отвечает:
– Жалкий трёп!
Зануд не перевариваю блюда
и недотёп.
Пиит в сердцах:
– Ты, милая, не ахр…?
Я признан всеми… теми, кто со мной.
Валю стишки на костылях метафор
одной строкой.
– На дне горшка ты весь опубликован.
Для тех, кто смотрит снизу, ты – пиит.
Твоя строка лишь выглядит толково,
но не родит!..
Конец приходит безобразью всяко,
и кашевары в белом из горшков
сольют обоих в звёздную клоаку,
в компост веков.
В безлюдных пустырях-оврагах где-то
полным-полно крапивы и репьёв –
то в прошлом без пяти минут поэты,
злословят вновь.
№12 Вернуться
Зыбкий блеск волны,
Бег упругих дуг
Заговорены
Отводить беду.
Корчевать печаль
Пенной болтовнёй,
Растворять в плечах
Гнёт судьбы дурной
Я вернусь к тебе,
Друг, морская соль!
Выветренно бел
На спине песок, –
Единений знак,
След твоей любви.
Приговорена:
Будь! Дыши! Живи!
№13 Тёмная шаль
Там, за порогом сердцебиения,
что не случилось, того и не жаль.
Сумерки тише, суть сокровеннее,
дама примерила тёмную шаль.
Птицею синей в вечное озеро,
перевернув притяжения власть,
целую бездну жемчуга бросила.
Было бы счастье, да некуда класть.
Тут от богатства брызги из мелочи
чудом спасают, привычно горчат.
С дамой трефовой, вестницей немочи,
спорю, пока не заплачет свеча.
Сколько отмерит - столько и выстою.
Но, до поры, между нею и мной
ясная вера в нить золотистую
в небо вплетённую тонкой каймой.
№14 Путники
Когда весна листвой зарукоплещет,
И станут дни по-летнему щедры,
Вдруг оживут потерянные вещи
И бросятся искать свои дворы.
Они пойдут нестройными рядами,
На землю не отбрасывая тень-
Рубашки, со втачными рукавами,
И детские береты набекрень.
За ними деревянные лошадки,
Сандалики, затёртые до дыр,
И ты, не преступив миропорядка,
Подтянешься, и встанешь в их ряды.
Оставив за спиной ветра и зимы,
Маршрут наметив, двинешь налегке,
Как поводырь, для них необходимый,
Как буква изначальная в строке.
По лабиринтам солнечных дорожек
Ведёшь, поставив роспись и печать,
В дома, где кто-то вспомнит их, а может
И некому их будет вспоминать.
№15 Корабли
Корабли белоснежные по морю
держат путь в голубое далёко.
Южный ветер играет с их формою,
в постоянстве не видит он проку.
А казались серьёзными глыбами -
две минуты как всё изменили -
и уже не титаники, рыбины
проплывают небесные мили.
Различимы анфасы и профили,
будто призраки верхнего мира
чередой - кто добрей, кто суровее -
проявляются в горнем эфире.
Почвы твердь, океанские впадины -
что даётся земле - в небе где-то.
Лица близких навеки украдены,
золотятся на солнце портреты.
Там, за гранью, апрель совершеннее,
без морозов и снежного хруста…
Смотришь вверх на своё отражение,
видно, рано, раз облако пусто.
№16 Окоём
К утру Ермил Федотович скончался...
Сергей Довлатов
Между мною и тобою
запоздалою весною
гладь глядит из глубины,
высь висит из вышины,
но представится мгновенье,
и начнётся представленье,
где варенье для блинов
и соленья из грибов
утекут
и канут в бездну,
где вселенную разверзнут
судьбы ангелов, богов,
где от горних берегов
мы отчаянно отчалим
и к утру под крики чаек
окончательно найдём
окоянный окоём.
№17 *** (Поэт – не мандат...)
Поэт – не мандат
на право
лить словесный понос.
Поэт - когда
с хрустом рёбер,
целуя тебя взасос,
вдохнёт Он
с улыбкой кроткой
в душу
гибельный дар;
и болью,
любовью, кровью -
стиха
полыхнёт пожар.
Поэт -
когда стих
петлёю;
не выдохнуть, не вдохнуть,
от строк,
рождённых тобою,
а сердце
ломая грудь,
рванётся
спасать кого-то,
чужих
не бывает бед…
Тогда -
р-р-разворачивай
плеч-чищ-щи!
Голову выше!!
Поэт.
№18 Ведьма
У Ведьмы красивое лицо,
голос таинственный с хрипотцой,
и струятся до тонкого пояса
воронова крыла волосы.
«Ведьма» – от слова «ведать»,
например, что съесть за обедом,
чтоб ночью леталось проворно,
и мужчины были покорны
одному лишь её взгляду,
дарили драгоценности и наряды,
чтоб в меха кутали, баловали,
осыпали ласковыми словами.
А она за это им
помогает летать на Олимп –
встречаться с олимпийскими богами.
А боги их – батогами, батогами.
№20 *** (Когда от человечьей дичи...)
Когда от человечьей дичи
Устав, издашь звериный рык,
Переведи себя на птичий,
А лучше - беличий язык.
И все слова твои и строчки,
Измаявшись в людском плену,
Как первомайские листочки,
Облагородят тишину.
№21 Встречи
Неуёмный дождик-драммер
всё стучит, стучит в окно.
А в уютном ресторане
льются речи и вино,
на ура идёт закуска –
люди с лёгкой сединой
отмечают выпуск курса,
юбилей очередной.
Разлетелись по планете,
жизнь запутала следы,
и для многих встречи эти –
как глоток живой воды.
За столом журчит беседа:
«Ты на закусь груздь бери –
век такого не отведать
в этом вашем Шрусбери».
«Ну, а как житьё в Чикаго?
Ты – профессор? Вот те на!
Рады, что тебе во благо
стала новая страна».
Ночью около гитары
группируется народ,
и мотив знакомый старый
будоражит, в плен берёт.
Снова молоды, беспечны,
и дружны, и влюблены…
Так, казалось, будет вечно
в прошлой жизни – до войны.
№22 другие песни
Другие времена – другие песни.
Притворство больше всё с годами бесит.
Но свет «Степи ковыльной», тихий Дон, –
прощают многое. Вот отчий дом
на старой фотке: стол, скамья, мальчишки
и прадед. Строгий. За окном – весна.
Так мало знаю, но похоже на
то, что было нелегко. Молчишь? И
Крылов*– не сочинитель,
а другой,
чья кисть-обитель
навсегда с рекой
слилась, прокинет мне мостки навстречу.
И пустит лодку-ночь в волну судьбы.
Ах, где б ещё мелодий раздобыть,
что открывают прошлое? И вечность…
* «Степь ковыльная», Иван Иванович Крылов (1860—1936) — русский живописец и театральный художник, жил и работал в основном на Дону.
№23 Память
Просинь неба, – апреля взгляд,
Различаю в белёсой выси.
Прорастает в прорехи лат
Память прошлых крылатых жизней.
Прорастает во сне, врасплох,
Планы рвёт и громит привычки.
Что же может людская плоть
Знать о резвых повадках птичьих?
Нет, не выйдет вообразить
Виражи и восторг полёта,
Если пташьей не знал стези
И пичужьей не жил заботой...
Просинь памяти маяком
Не даёт заблудиться в буднях,
Если жизнь в этот раз – пешком,
И свобода даётся трудно.
№24 Эксгумация
Возвращенье всегда чревато
страхом прошлых возможных встреч.
Бредишь точками невозврата,
чтоб услышать родную речь.
Опер, жги нецензурным словом!
Тычь лопатою, лжепророк!
Захоронен я безголовым
и к тому-же без рук и ног.
Неустанно копай и слушай,
мысли мимо не пропускай...
Неопознанным мёртвым душам
нет дороги ни в ад, ни в рай.
Чуешь небо порозовело
в цвете глаз протокольных лиц?
Вы верните мне части тела
в текстах выверенных страниц.
Откупоривай, опер, водку —
пей за вечный покой души!
Как просмотришь былую сводку,
с опознаньем моим реши.
Вот и солнце... Уже обратно?
Чтоб навечно в могилу лечь?
Возвращенье всегда чревато
только мигом возможных встреч.
№25 Музей
и при слове "грядущее" из русского языка
выбегают черные мыши и всей оравой
отгрызают от лакомого куска
памяти, что твой сыр дырявой.
И. Бродский
В юности я смотрела на мир, как собака
у продуктового магазина.
Забивала мысли стихами Бродского -
много и сильно.
Я боялась чего-то при слове 'грядущее' -
снова он.
Я не видела, но ждала будущего -
а в голове раздавался Джон Донн...
Я верила в вечные ценности,
меньше в рифмы и новизну.
Я, как и все, переживала зиму,
чтобы встретить весну.
Лишь лето летело со скоростью
жизни иной,
оставляя вкус клевера
далеко за спиной.
Ощущение осени стягивало
тучи на горизонт.
Но дожди плели свое кружево,
И я редко носила зонт..
Годы летели, как табор в небо,
как косяк перелетных гусей.
В 40 рано ещё стареть,
но жизнь уже смахивает на музей
из множества воспоминаний
и встреч...
И сгорбленных над лэптопом моих
и ее - юной -
плеч..
№26 За гранью БЕЗ ОБСУЖДЕНИЯ
Когда меня отправят на закат,
из жизни вырвав грубо, без наркоза,
в мой двадцать пятый сентябрёвый кадр,
в мою, теперь безвременную, осень,
в четверг, без расстояний и границ,
в пространство запредельное немое,
я запечалюсь, вспомнив сотни лиц,
что не успели свидеться со мною.
Теперь навеки мне дано скучать
по заливным лугам, по травам в пояс,
нести тоску о прошлом на плечах,
безмолвным одиночеством наполнясь.
Вздыхать, скорбя, о дедовой избе,
глядящей в ночь своим окном разбитым.
Но больше всех грустить мне о тебе,
о том, что ты меня не долюбила.
Из пустоты, из тьмы небытия
не дотянуться к прежнему, но всё же
на росстани две тени - ты и я
пусть доживут всё то, что мы не можем.
№27 Её портрет
Моя пра-прабабка, танцовщица Грета
Глядит из-под шляпы с большого портрета.
Когда-то она полюбила поэта –
И песни, и кудри его.
Бросала призывные взгляды с любовью,
Краснели от страсти белесые брови,
Кружила на пальцах, не чувствуя боли,
Героя дразня своего.
Наверное, что-то интимное было
У Греты с поэтом безродным, но милым.
Когда с музыкантом ему изменила,
Она разлюбила стихи.
И шило на мыло меняя всё время,
Она понесла вдохновенное семя
Не то от голштинца, не то от еврея.
Не буду вдаваться в грехи.
Прародина – город готических шпилей.
О, сказочный Любек! Слияние стилей.
Уставшие флюгеры с ветрами шпилен. *
Их пики пронзают века…
Увёз балерину доверчивый бюргер.
Судьба закружила её в Петербурге:
С французом – кадрили, с поляком – мазурки…
Влекла развлечений река.
Ах, Грета, признайся, кто был моим предком?
Но тайну не вызнать в зрачке её цепком.
Зачем эти рифмы чудные нередко
Мне снятся с рожденья ещё?
Мой брат кучерявый – в нём ген поколений –
Играет на всех инструментах. Он гений?
А я обожаю балет и томленье…
Чья кровь в моих венах течёт!?
______________________
* Играют (нем)
№28 В квартире сверху
I
густую темень проспал — бездарно, проснулся — резко, прервал полёт
в квартире сверху орёт гитара, как будто в поле шаман орёт
куски метаний остались с ночи. в гнезде постели с открытым ртом
сидишь
реальностью озабочен — рассказ, оставленный на потом, без продолжения — вялый фикус
встаёшь сквозь хруст на холодный пол — и слов несказанных кислый привкус тупым бездействием заколол
II
когда клокочешь голодной птицей над бездной вордовского листа, тебе приходится провалиться туда, где не был ты никогда: ты там бессмертный, ты там бессрочный — сидишь колдуешь, обряд поёшь
строку печатаешь —
это
точка,
в которой время совсем твоё, в которой, кажется, всё другое, у мира новые имена
ты до истерики ждал покоя, но будешь мучиться допоздна
III
день продолжает хлестать, как плетью, о спину письменного стола
в квартире сверху смеётся ведьма и разбиваются зеркала
№29 Никербокер
"Часто думаю: вот, съезжу туда
с подложным паспортом,
под фамильей Никербокер..."
В.В.Набоков.
Веером брызг ахнул таксомотор.
Бисерный дождь шепотом моросит.
В узел кашне прячу скупой восторг,
скинув пальто тесных углов такси.
Местный толмач будто Иаков хром -
вихри вражды изрешетили кость.
Оком сыча шарит со всех сторон,
только уймёшь - снова пытает вскользь.
Ветреный джаз мигом обрёл черты:
плоть этажей, шумных артерий пульс...
Тоньше слюды крылья моей мечты.
Словно янтарь неумолима Русь.
Что опустить в первый конверт? Изволь.
Веришь ли, друг, в окнах пейзаж с Невой.
Паства не волк, хуже угробить роль.
Третьего дня прибыл, пока живой.
Лишь со спины дразнит неверный шаг:
честный эскорт или готов расстрел?
Майская ночь, звездная пыль, овраг
стоят того, да виноград незрел.
Выдохся весь сотканный бытием
вольный как бриз воздух Большой Морской.
Мажу на хлеб Герцена сорок семь.
В самой родной гавани я - изгой.
Просто мечта прозою обожглась.
Просто с утра бисер дождя окрест...
Чуткий толмач щурит прицелы глаз:
-Вот из ё нэйм?
-I'm Knickerbocker. Yes.
№30 Капремонт
А всё-таки есть прелесть в капремонте!
Конечно, ты был бесконечно против:
Мол, мы не ищем лёгкие пути,
Мол, старый сруб давно пора снести…
Что в этих брёвнах? Ткни – и рухнут сами –
Иное дело у тебя в Потсдаме!
А я люблю под ноль сдирать обои
И разбирать завалы антресолей:
Байдарка, скрипка, чемодан, альбом,
А в нём на фото мы с тобой вдвоём –
Счастливые и юные, на снимке
Стоим на фоне Сансуси в обнимку…
…Поспели вишни. Середина лета.
Я в сказке, словно маленькая Гретель.
Всё нереально: ровный автобан
На Котбус, Вроцлав, Гливице, а там –
Сусальный домик с нереальным шпицем…
И поворот. Направо. К Аушвицу.
…И был вопрос. Он на пути обратном,
Крутился неотвязно, многократно:
Бог, почему ты мир не обнулил?..
Жаль стало домик? Кто в нём прежде жил?
Опрятный бюргер? Или вечно пьяный
Какой-нибудь ефрейтор из охраны?
А может, доктор спирт хранил в подвале?
А может быть, строчил статьи в журнале
О пропускной способности печей
Дотошный близорукий казначей?
Закройщик и портной? Те двое тоже
Строчили – портмоне из женской кожи…
А может, пастор, полный светлой веры?
Скорее, кто-нибудь из офицеров
Писал любимой матушке домой:
«Мол, жив-здоров. Не на передовой…» –
И посвящал стихи прелестной фрау
В деревне по соседству с Биркенау?..
…Мы правим сруб под сенью старых вишен.
Не черепицу – стелем тёс на крышу.
Ты знаешь, милый, мы отстроим сами
Доставшийся от прадедов фундамент…
№31 возвращение
Полжизни блужданий по странам и весям.
Гребу против ветра, гребу что есть сил.
К себе? От себя? И не хмур, и не весел.
Гордыню мятежную дух усмирил.
Ландшафты локаций сменяются быстро.
Мелькает случайных событий чреда.
Во мраке тревог вспыхнет свет, божья искра —
проявит сомнения, страхи… Тверда,
тверда моя воля, коль слышу: «В атаку!»
На дне синей бездны ржавеют мечи.
К тебе, гордый остров, родная Итака,
к тебе рвётся сердце, хоть в голос кричи.
Где долго скитался по морю и суше,
не зная врагов убиенных имён, —
там гимны войны, там стенания глуше,
там саван мне сшит из трофейных знамён.
К тебе через годы разлук, Пенелопа,
гребу сквозь кровавую пенную муть,
сквозь яростный шторм мирового потопа.
Привыкшая к тяжести воздуха грудь
вздымается часто. Прорвётся наружу
из глотки не стон — завыванье сирен.
Мой враг обезглавлен и обезоружен.
Корабль ложится на борт, левый крен.
Увижу не скоро я небо Итаки.
Мой идол - война, мой алтарь - океан.
Пока мне судьба шлёт пророчества знаки,
я сам себе жрец, и судья, и тиран…
№32 Когда я был Т.Э.
Когда я в позапрошлый раз
пришёл на Землю эту,
кругом кромешный ренессанс
вздымался на дыбы,
но маляром быть западло —
пришлось мне стать поэтом,
простым писакой аристо-
кратической судьбы.
Средневековье позади,
и сил у всех излишек,
смешались в кучу люди, львы,
синьоры и месьё:
Димон укрылся под Москвой
и мнёт Марину Мнишек,
пока гасконский хулиган
бесчестит Бонасьё.
А на шотландских берегах
дворяне крутят сальто,
ползут под Кромвеля ужом,
от Карла мчатся вскачь.
Куда деваться: каждый — скот,
но до сих пор не Вальтер,
а голова у всех одна,
куда её ни прячь.
И я писал про них стишки,
один другого злее,
готовый всех отправить в путь
в дурацком корабле.
Но вот вернулся мой король…
Мне не висеть на рее!
Меня от смеха разнесло
по всей родной земле.
№34 Закрытые дачи
Последний лист на ветке бьется,
Вертясь на ножке так и сяк.
От черных дней сбегает солнце,
И с гулом движется сосняк.
Береза с кроной, словно сито,
К пяти промокшая насквозь,
В окошко дачи позабытой
Стучит от нервов, на авось.
И тень внутри скользит по стенам…
Роняет с тумбочки клубок…
И ищет тот, по старым ценам,
Индийский чай и сахарок.
На застекленную веранду
Зовет друзей, как прежде, в шесть.
Иду одна, и сердце радо,
Что привиденья в мире есть.
№35 *** (И всплывает - хоть и забыт, задвинут...)
И всплывает - хоть и забыт, задвинут,
Утрамбован временем в гиппокампе -
Персональный мой меловой период:
Стены бежевым, лестницы, стулья, парты.
Было время вовсе не золотое:
В гардеробе давка, под партой жвачка,
И невкусный слипшийся плов в столовой,
И сосед мне размалевал задачник.
Но порой проснёшься, ещё не вспомнив,
Сколько лет и осеней насчитало,
А уже развёртывая двухтомник
Дел и слов, что вот бы начать сначала,
Задохнёшься: может, осталось время,
Может, двойка карандашом в журнале,
Может, можно заново эту тему,
Я исправлю, правда же, я исправлю.
№36 Сентябрьское
В осеннем парке дремлет тишина,
Волшебник-ветер шепчет дотемна
О днях, когда листва была зелёной.
И слышно, как шуршит опавший лист,
И как доносит эхо птичий свист...
Над головой – небесный свод бездонный.
Внизу – листвы янтарные огни,
Их осень щедро сыплет в эти дни,
Напомнив о тепле ушедшей сказки.
Не всё то злато, помни, путник мой,
Что блещет, взгляды радует красой –
Порой обман таится даже в ласке.
И ты продолжишь свой неспешный путь...
Вдали мерцает старый чёрный пруд,
Где камыши качаются лениво;
Их стебли, будто тусклый лунный свет,
Хранят в себе печаль минувших лет,
Историю любви и образ милый.
Так и душа – как тихий этот пруд,
Где отраженья прошлого живут,
И память в закромах хранит былое.
Но если в омут бросить камень лжи,
Из ряби прошлой жизни миражи
Проявятся, и ты не жди покоя.
№37 Зазеркалье
Льют дожди, истончается ткань времён –
У ненастья любого унылы краски.
Рассыпает листву пожелтевший клён,
И луна в небесах серебристой маской
Одиноко мерцает в тиши миров…
Воют псы полуночные злые песни;
Средь туманов и пепла былых костров
Бродят тени, что были когда-то вместе.
Из колодца глубокого, словно ртуть
Появляется образ, почти забытый.
В лабиринтах мечтаний найдёт ли путь…
В Зазеркалье дорога навек закрыта.
№38 Меж гранями
Прошлая жизнь - это залежь сокровища,
Всё драгоценное - родом из прошлого,
Но каравай обязательно крошится,
А интерфейс серебром запорошило.
Вдруг понимаешь - всё вновь не содеется,
Будешь задушен в новейшей ментальности,
Ты не мальчишка, не юная дЕвица,
Счастье в грядущем - за гранью реальности.
Истово ищешь в прошедшем спасение,
Но зависаешь нездешней эпохой ты,
Разве бывает, что капли осенние,
Могут звучать словно вешние грохоты?
Ищешь опору - жжет чуждость весенняя,
Ветхих заветов - без толку грааль нести.
И безответна надежда везения:
Точка возврата - за гранью реальности.
№39 *** (Не уходи. Давай поговорим)
Не уходи. Давай поговорим. Боль умерла. Обида стала тленом,
а колдовство твоих тугих колен теперь другому служит сладким пленом.
Жизнь - состоялась. Даже, говорят, что седина и шрамы украшают;
конечно – врут, но пусть себе галдят, они шагать верблюдам не мешают.
Так и живём. «Всем сестрам по серьгам», да «аз воздам» - забытые скрижали,
Харон гребёт. Календари шалят. Рыдает «Утоли моя печали».
Всё изменилось. Кончился пацан, влюблённый в медь волос и малахиты
глаз неземных, но помнивший всегда; через губу ленивое: - Иди ты…
Он и ушёл. На долгих…(много) лет. Был даже там, где тёлок не гоняют,
где раки с гор крутых, свистя, съезжают, а дятлы долбят матерно им в след.
Жизнь – бумеранг. Сансары колесо. «Круги своя» никем не отменялись,
(как в фильмах про…) случайно повстречались - аэропорты снегом замело.
Не уходи. Давай поговорим. Я стал другим. Я научился верить.
Я научился слушать и прощать, одним аршином всех подряд не мерить.
Я научился слёзы вытирать чужому горю, и болеть душою.
Я много сделал, только не сумел, закончить давний разговор с тобою…
…поговорим.?
№40 Моё прошлое
Я мчалась в степи, расскажу без прикрас,
На красноармейской тачанке.
Горела, истратив весь боезапас,
В подбитом фашистами танке.
Висела, как Зоя, качаясь в петле,
Не сдавшись безжалостной стыни.
Искала своих, ковыряясь в золе,
Оставшейся после Хатыни.
Делилась в блокаду, про голод забыв,
Последними крошками хлеба.
Смотрела с надеждой на Финский залив
И верила в чистое небо.
Сдавала, а после брала Сталинград,
Была в Будапеште и Вене.
Смотрела, как воины шли на парад,
С историей слившись мгновенно.
Я выросла вместе с великой страной,
Как птицы, деревья и травы.
Кто скажет, что было всё то не со мной,
Наверное, будут неправы.
№41 Никого нет
Бабушка говорила, что время лечит,
только не уточнила, когда и как.
Я поднимаюсь в небо, и мне на плечи,
шалью пуховой падают облака.
«Внучка, чего ты здесь? Может, что случилось?»
«Нет, ничего…скучаю…пока-привет…»
Я поднимаюсь в небо стальною птицей,
в тайне надеясь, что через столько лет,
здесь, где туман и вечность, за стратосферой,
встретить давно ушедших… В руках крутя,
крестик нательный, чаю с тоской и верой:
крепко прижаться к бабушке - как дитя,
жадно вобрать тепло её каждой клеткой,
голос, родной до боли, услышать вновь…
По волосам проводит – «ну, полно, детка,
полно грустить, не нужно…
лети домой».
Мир уместится в пыльный иллюминатор,
белой позёмкой тающих облаков
вьются обрывки детских воспоминаний,
и заметают небыль полётных снов.
Полночь разделит сутки на до и после,
за параллель завалится рог луны,
чтобы взойти палящим пурпурным солнцем…
…Мчит самолёт, как будто на свет из тьмы.
Осознаю, что, как не хотелось мне бы,
в вечную жизнь нигде не купить билет,
и после смерти, мы не живём на Небе,
я проверяла - здесь
никого
нет.
№42 Прошкин задумал побег
Прошкин задумал побег:
мягкий носок потёртого тапочка решительно устремился к двери.
Жена его, Катерина, уже накормила его обедом,
и сладко дремала в кресле. Чутко спит – испугался Прошкин, черт ее подери.
Прошкин натурой был утонченной - писал стихи,
а Катерина - ну клуша клушей - хоть и жена отличная, да неплохая мать.
И только с Аделью из заводской бухгалтерии он был в своей стихии -
не Катерине ж, в халате сальном, стихи читать.
Прошкин сбежал от жены.
Окончательно, бесповоротно, его сманила поэзия и немного erotic:
Адель не умела готовить ни обеды, ни ужины,
но слушала его, приоткрыв в восхищении розовый ротик,
а восхищение и немного страсти – это всё, что ему было нужно.
До поры до времени.
Ведь страстью и вдохновением сыт не будешь,
и лег на плечи их быт, тяжелым и душным бременем.
Адель хотела в салон, в рестораны, летать на Юг –
она была хороша, как Муза, но как хозяйка – совсем провал,
к тому же, как постановил консилиум из ее подруг:
Прошкин на Музу не зарабатывал.
И Прошкину показалось, что не так уж и сильно в Адель он влюблен:
когда желудок урчит от голода - поэзия немила.
Прошкин решил вернуться к жене – туда, где был мил, любим, холен…
А жена его прогнала.
№43 Смена декораций
Мглисто.
Рыжая листва, как монисто.
Время — несменяемый часовой.
Дождь гулким бисером,
По мостовой.
По которой вчера ещё
Бродили мы с тобой.
Ловишь в руки бисеринки
Дождя.
Хочется вернуться,
Но, увы —
Нельзя.
Ночь монеткой в воду брошена...
Время нас расплавит,
Как смальту.
По пустынным улицам,
По мостовым,
Вопреки препонам,
И часовым.
Призрачными тенями,
Скользя,
Цепляясь за прошлое,
Бродят
Чьи-то незакрытые
Гештальты...
№44 Воробьиный бог
На улице дождь за витринами строит мне глазки -
Ты знаешь, мне сказки не надо рассказывать в сказке
О том, что дожди восхитительны в божьей купели,
А мы, воробьи - куличи на пасхальной неделе.
И чиркают ветви по сонному дну поднаготной,
И мир не померкнет, и окна рассмотрят подробно:
На улице дождь, и витрины, и прочее в прочем -
И в слёзы начнёшь, и, наверное, сразу закончим.
И бог воробьиный "бескрыл" воробьиною ночью -
Оглох, сгорбил спину и мир в небесах обесточил,
Но чиркают крылья и руки запойно чудачат
Стихами в порыве дождей, приносящих удачу.
№45 неголос
Дождь на зарядке, термо-качели,
Солнце за тучами свет экономит.
Звуки потише, кофе покрепче -
Все под руками, лишнего кроме.
Главное спето, мышь на приколе
Ловит пиитов страшные сказки.
Им до финала не выйти из роли,
Ад и Эдем повергающим в краску.
Что-то сломалось в громадной машине,
Хаос проник в светлый мир шестерёнок.
Там Айболит подорвался на мине,
И замолчал от испуга ребёнок.
Древняя правда проста, как картошка:
Бог не Тимошка, видит немножко*
И о заветном неголосом робким
Кто-то поет на твоей остановке.
* - поговорка
Друзья, жду ваши письма с выбранными стихами. Выбирая, не забывайте – в этот раз опять будет "Угадайка", поэтому можно сразу прикинуть, кто из авторов мог написать те или иные стихи. В этот раз участвует много резидентов Клуба и постоянных участников Чемпионата, которых вам будет легко узнать. Но есть авторы, которые пришли на площадку впервые, и им удалось попасть в лонг-лист Чемпионата.
При обнаружении ошибок в лонг-листе прошу немедленно сообщать о них по почте chalita@list.ru .
Ведущая конкурса Елена Чалиева – http://stihi.ru/avtor/chalieva.