„СТАЧКА ИЛИ АНТИСТРУКТУРАЛИЗЪМ” („СТАЧКА, ИЛИ АНТИСТРУКТУРАЛИЗМ”)
Димитър Иванов Дублев (1927-1988 г.)
Болгарские поэты
Перевод: Елена Аксельрод
Димитър Дублев
СТАЧКА ИЛИ АНТИСТРУКТУРАЛИЗЪМ
Когато разваляха
старата тъкачна фабрика „Тунджа”,
свалиха
вретената и становете,
които произвеждаха
хасета и поплини,
отвинтиха
бурмите на електромоторите,
които нямаха достатъчно обороти
и не задоволяваха новите изисквания
за ефективност,
защото всяка машина
беше свързана със своето време.
Въведени в действие,
становете произвеждаха
една съвсем друга епоха,
една съвсем друга епоха,
епохата от миналия век,
когато бяха купени.
Въпросът с фабриката
е подобен
на въпроса за езика.
Ако премахнем думите
и правописните правила
с точките и запетаите,
остава само синтаксисът.
Ако завъртим трансмисиите
на граматиката,
думите ще произвеждат
само онези
комбинации и комуникации,
които съществуват в момента,
Защото изчерпват всички възможности
на своето време.
Хората са подобни на машините –
отбелязва с особено задоволство
американският учен Хомски
в своята прочута „Структура на синтаксиса”.
Когато разваляха
старата фабрика,
амортизираните части
и изтърсаните детайли
губеха своите значения
и дори някои от названията си.
Като думите.
Остана само СТАЧКАТА,
с която работниците бяха протестирали
срещу уволнението на другарите си
и намалението на надниците
в един тревожен ден на 1931 г.
Тя не можеше да бъде отремонтирана,
нито да бъде заличена,
защото отвеждаше работниците
в една съвсем друга епоха,
в една съвсем друга епоха,
когато ще подобряват положението си,
като се самоуправляват.
Твърде широка
за глухото помещение,
твърде необичайна
за своето време,
тя бе записана
като знамение
в работническата история.
Единствените думи,
които прехвърлят епохите,
са думите на свръхнапрежението
или
акцията на анализиращите се атоми.
Нещо,
което не е предвидено
от американския учен Хомски
в неговата прочута „Структура на синтаксиса”.
Димитр Дублев
СТАЧКА, ИЛИ АНТИСТРУКТУРАЛИЗМ (перевод с болгарского языка на русский язык: Елена Аксельрод)
Когда разрушали
старую ткацкую фабрику „Тунджа”,
сбросили
станки и веретена,
производившие
перкаль и поплин,
разбили электромоторы,
которые вращались
недостаточно споро
и новым требованиям
не отвечали,
потому что любая машина
существует во времени определенном.
Продолжая работать,
станки выдавали бы на гора
совсем другую эпоху,
совсем другую эпоху, –
эпоху прошлого века,
когда они были куплены.
Проблема фабрики
подобна
проблеме языка.
Если значением слов пренебречь
и правилами орфографии,
отбросить точки и запятые –
останется только синтаксис.
Если начнем крутить
трансмиссии грамматики,
слова, как бы мы ни старались,
будут производить
лишь комбинации и связи,
существующие в данный момент,
потому что они продиктованы
велениями времени.
Люди подобны машинам, –
отмечает с особенным удовлетворением
американский ученый Хомский
в своей известной „Структуре синтаксиса”.
Когда ломали старую фабрику,
когда станки разрушали,
амортизированные части,
изношенные детали
утрачивали свои значения
и даже некоторые из названий.
Как слова.
Осталась толко СТАЧКА –
это рабочие протестовали
против увольненья своих товарищей
и уменьшения поденной платы
в один из тревожных дней 1931 года.
Слово это нельзя было ни отремонтировать,
ни уничтожить,
потому что оно открывало рабочим
совсем другую эпоху,
совсем другую эпоху,
когда управлять они будут сами
и будут зависеть от самих себя.
Слишком обширное
для опустевшего помещения,
слишком внезапное
для своего времени,
слово СТАЧКА было записано
как знамение
в истории рабочего движения.
Единственные слова,
которые преоделевают границы эпох, –
это слова сверхнапряжения,
Или взрывы анализирующих себя атомов.
Нечто,
не предусмотренное
американским ученым Хомским
в его известной „Структуре синтаксиса”.