А белый свет качнулся и уплыл
Искать свой айсберг в тёмном океане.
Качается вино в её стакане,
Качаются и стулья, и столы,
И даже дым качается в кальяне,
И айсберг выплывает из-за мглы,
Нашедший, наконец-то, свой Титаник.
Она не спит, кончается антракт,
И ей опять туда, под свет софитов,
Но роль наполовину позабыта,
Она её штурмует, как рейхстаг
И, голос повышая нарочито,
К концу второго акта тащит флаг,
Какой-то мокрый… кровью, что ль пропитан…
Вновь перерыв, и занавес, как щит,
Подкрасить губы – красным… веки – синим…
А старый грим уже воняет псиной,
И нет спасенья коже от морщин…
И горло сушит… Дольку апельсина
Сейчас бы…Нет. Напрасно не ищи.
Звонок, другой и третий, и… в трясину
Чужих забот, чужой любви и лжи,
Чужих надежд. Свои давно иссякли.
И каждый день, как в клетке, в том спектакле,
Она пыталась умирать и жить.
Глаза тускнели, парики, как пакля,
И не понять, где явь, где миражи,
Моралитэ, мистерии, миракли…