Сорок восемь блюд из райской птицы
в рифмах древнеримского стиха.
Где хрустящей корочкой лоснится
крылья, гузка, ножки, потроха,
обоняем явно, но невидим
аромат струится за версту.
В белоснежной тоге сам Овидий
обращает пищу в красоту
восприятия. Необъяснимо,
эфемерно, трепетно, легко,
чья душа, судьбой неодолима,
льёт стихи на птичье молоко?
Всё банально, примитивно, просто:
выпуская газы в белый свет
из стихов словесного компоста,
ищет смыслы сетевой поэт.