Шептали, робея, чернила канала,
И дождь по брусчатке, звеня, моросил.
Мимо меня тень в плаще промелькала
Украдкой, и тотчас я духом застыл,
Грацией черт миловидных сражённый
Бледностью нежной Венеры лица,
По воле Господней в раю сотворённой,
Но в ад к Люциферу влекущей сердца
На муку и счастье, на жизнь и погибель,
То был мрачный ангел и светлый суккуб,
Судеб палач и мечтаний властитель,
Чудо вершащий, касанием губ
Цвета вина, что пьянит за мгновенье
Мужа святого и в дрёму влечёт,
Сулит долгий век неземных наслаждений,
Где вскоре он с тихой улыбкой умрёт.
Взгляд у неё был язвительно нежен,
Пленял и играл, с воспылавшей душой,
Поняв, что я стал её знаком отмечен,
Жестом меня позвала за собой.
Страхом и страстью всесильной объятый
Я обернулся, но след уж простыл,
Только поток завывал бесноватый,
А дождь по брусчатке, смеясь, колотил.