Чернила выплакать до дна,
Глазеть в окошко с кислой миной -
Так угрызением полна
Кормушка ночи воробьиной.
Так своды летние вольны
Дразнить дождём сухую пажить.
Ломоть надкушенной луны
На бородинский томно ляжет.
Прильну к стеклу. Простор вокруг.
Нескорый поезд, вечер строгий.
Свисают с полки чьи-то ноги,
Гундит колёс чугунных стук.
На скатерть звёзды ночь крошит,
В вагоне лампочка мигает,
И дух заваренной лапши
Собой пространство заполняет.
И сложно, вспрянуть ото сна,
Взъерошить перья фраз искомых,
Как будто, выходя их комы,
Давать предметам имена.
Как будто не сыскать одну,
В толпе сумбурных какофоний.
Старушка молится в углу,
Сидит мальчонка в телефоне.
Тесно, толкается малыш,
Устали плечи от касаний...
А в небесах такая тишь,
Что не сравнится с описанием.
Лишь в редкий миг сверкнёт блесной,
Сорвётся с удочки комета.
И прошепчу:" Куда? Постой,
Несносный день, огарок лета!".