Ответ Великому русскому поэту Александру Сергеевичу Пушкину на Сказку о царе Салтане.
Здесь раскрывается история Чародея-коршуна и Девы-Лебедя, сестры Черномора, о которой мы знаем из других русских былин, сказок и поэмы "Руслан и Людмила".
Эта поэма пишется в попытке приблизиться к недосягаемым для меня, простого смертного, манере, стилю и рифме Великого и Бессмертного Поэта.
Это сказание не для детей, а для тех, кто уже повзрослел и умеет смотреть в глаза своим страхам. Не читайте её на ночь, потому что реальность сурова и подчас страшна.
Не всегда светлое является добром, а тёмное злом.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Мчится коршун над равниной,
Мечет взгляд зелёно-синий,
Молний яростных гало!
Бьёт по воздуху крыло,
Гнев струится из под крыльев -
Упустил свою Наину,
Дочь одной из древних нагов,
Что отдал в награду магу,
Чародею Велимиру
Царь Магриба, князь эмиров.
Чародей прослыв упорством,
В волшебстве и чудотворстве,
В заклинаньях был искусен,
Только взглядом зело грустен.
Царь решил сие исправить,
Духам дал приказ доставить
Из своих палат червонных
Деву-Лебедь с взором томным
И велел служить другому -
Чародею молодому...
Может песнь испеть чаруя,
Лебедем предстать танцуя,
Иль змеёю стать огромной -
Враг умрёт от силы злобной.
Ложе греет женским телом,
Облачённая вся в белом...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мчится коршун над водою,
Видит - остров. За волною,
Точка белая мелькнёт -
Лебедь по волнам плывёт.
Прокричав в пылу заклятья,
Распахнул крыла в объятья,
Когти к бою распустил,
Клёв кровавый навострил…
Но во тьме стрела пропела,
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил,
Оводь пал, крылом забил.
Чародей в пучине тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Павшего врага клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит...
Не предвидел в жаркой схватке
Свист стрелы, со смертью прятки,
Но в бою нет проигравших,
Только трупы гордо павших.
Коршун пал и с морем слился,
Да в сома оборотился,
Зёвом к дну Земли припал,
Силу черпать в рану стал.
"Знать стрела была волшебной,
С ворожбою чужеземной,
Раз смогла как ветер в ивах,
Колдовство рассечь игриво..."
Месяц минул уж с тех суток,
Чародея сон был чуток.
Но пришёл черёд подняться,
И с обидчиком сквитаться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В синем море волны плещут,
Певчий дрозд в ольхе щебечет,
А на дне, придя в движенье,
С силой жажды отомщенья,
Чародей от сна воспрянул
И на берег с громом грянул!
Но стрельца уж след простыл,
И Наины дух остыл -
В Сумрак он направил взоры,
Что пронзают даже горы,
И узрел там чародей,
Как склонившись средь ветвей,
Юноша и Лебедь вместе,
Обсуждали надысь вести,
С родины царя Гвидона.
Как ему дойти до дома -
В комара оборотившись,
Тихо в судне притаившись,
Чтоб увидеть край родной,
Где не принят был толпой -
Сброшен в море в бочке с мамой,
Но взращён был Океаном,
Напитавшись вдоволь Силы,
Что его и мать кормила...
Прошлое пронзавши мыслью,
План возмездья был исчислен,
Но сперва разведать стоит,
Что за остров море моет?
Чародей шепнул два слова
И пошёл, незрим для взора,
На вершину где надменно
Держат стены небо ленно -
Град златой вознёсся ввысь,
Башни к Солнцу там взвились.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На ветру камыш трепещет,
Месяц в волнах хладно блещет,
Над землёй звезда восходит,
Свет на путь-тропу нисходит.
Словно тень на небосводе,
Волхв незрим к вратам подходит
И вблизи стен града встал -
В петлях врат скрипит металл.
Сумрачным владея зреньем,
В миг развеяв наваждение,
Чародей свой взор направил
В град, где морок глаз лукавил
И предстал, богами проклен,
Град, что был на дне утоплен,
А теперь восстал из мёртвых,
Вознесясь из глубей чёрных.
Уж давно исторгло море
Остров, что постигло горе.
Град стоял, пронизан ветром
Весь в руинах с тёмным пеплом,
Стены во дворце пробились,
Башни в землю покосились.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Средь руин идёт кудесник,
Вдоль домов стоящих тесно.
Через площадь ко дворцу,
Поднимаясь по крыльцу.
Здесь силён был морок вражий -
Весь дворец наполнен стражей,
Знать степенно входит в залы,
Все гвидоновы вассалы.
На дворе кипят работы,
Дьяк ведёт алмазам счёты -
Белка их из пасти валит,
И дьячку скорей сигналит.
Витязи как жар горя,
Держат службу для царя.
Чародей по залам ходит,
Тенью в спальню он заходит
И в тиши истлевших стен
В колдовской попала плен,
Тихим сном без грёз уснула,
В бочке с сыном кто тонула,
А теперь поддавшись чарам
Девы-Лебедя кифарам,
Не могла от сна воспрянуть,
И вернуть щекам румяность.
Чародей не долго думал -
Юный царь на морок клюнул
И идёт всё дело к пиру,
Где из блюд со всего миру,
Будет сладок для Наины
Силы свет в юнце наивном.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Чтоб понять зачин сей песни
Нам вернуться надо вместе
К королевскому подарку -
Деве-Лебедю, бунтарке...
Дочь царя народа нагов,
Что пошёл войной на магов,
Против войск людских сражалась,
Чары, чтоб земля разъялась,
С ветром слала на твердыни,
Корабли губя в пучине.
В той войне людские рати,
Силой яростных заклятий
И клинков булатной стали,
Войско вражье разметали.
В плен был взят король змеиный,
С ним и дочь его - Наина.
Королю - палач и плаха,
А Наину к падишаху,
Быть служанкою безвольной,
В грёзах участью довольной.
И секрет был к послушанью:
В перстне с древним заклинаньем -
Скрыли волю девы павшей,
Чародеи в круг собравшись.
Кто носил кольцо по праву,
Тот владел Наины нравом,
А она покорно бдила
И врагов его губила,
Ложе телом согревая,
Танцем томно забавляя.
Но вмешались силы рока:
Перстень был могуч до срока,
И пока кудесник спал,
Черномор кольцо украл...
В тот момент упали чары
И Наина прошептала:
"Кто ты, избавитель мой?
Кто вернул мне дух вольной?"
Подбоченясь карла молвил:
"Черномор тебя сневолил,
И служить теперь мне будешь!"
"Видно Черномор ты шутишь?
Я измотанна, бессильна,
Дух мой весь истёк как смирна.
Велимир всю Силу отнял,
Без неё как дуб без корня.
Чтоб мне Сила возвратилась,
Жажду дабы кровь пролилась,
Чародей пусть будет схвачен,
Обезглавлен днесь впридачу!
Так ступай пока он дремлет,
Я дождусь тебя, не медли!"
Только карла дверь закрыл,
Девы-Лебедь след простыл...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ветер по морю гуляет
Крылья силой наполняет,
Коршун прочь от стен дурмана
Мчится в стан царя Салтана.
Пав стремглав, оземь он грянул,
В лике старого чтеца воспрянул
И направил в царский двор
Стопы, страже спутав взор.
Входит на поклон в палаты,
Всюду расписное злато!
Челядь громко гомонит -
Царь к Гвидону плыть велит!
Подойдя к златому трону,
Чтец склонил главу до полу
И промолвил гулким басом:
"Слышал царь мой батюшка я часом,
Что на острове за морем
Град златой стоит узорен,
Пушки с берега палят,
Кораблям пристать велят,
Правит градом царь Гвидон.
Знаю, песни любит он,
Я ж известный чтец и певчий,
Услаждаю слух чрез речи,
Ты возьми меня с собою,
Песнью буду там живою."
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Встрепенулись было едко,
Чтоб отвадить гостя метко,
Но колдун на них так зыркнул,
Словно лев в пустыне рыкнул,
Смолкла троица лихая,
Тихо охая, вздыхая.
Царь чтеца окинул глазом
И велел тому спеть сразу
Песнь, что страсть в груди стреножит,
Радость тёплую умножит!
Тронув гусли нежно дланью,
Гласом, словно заклинаньем,
Чародей запел в поэме
О богах и об Эдеме.
Песнь лилась из уст неспешно,
Слух ласкал словами нежно,
Солнце, близилось к закату,
Да заслушалось кантату...
Только смолк глас чародея,
Царь слезу утёр скорее,
И велел готовить флот,
Плыть в диковинный оплот!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Море не шумит, не хлещет,
Лишь едва, едва трепещет,
По равнинам Океана
Едет флот царя Салтана.
Царь глядит в трубу пришурясь
В даль - в лазоревых глазурях,
В дымке остров проявился.
Царь Гвидон к ним сам явился
Встретить гостя дорогого,
Мёда с ним испить хмельного!
Пушки с берега сигналят,
Кораблям велят причалить.
Челядь за царём выходит
И на берег чинно сходит.
Чтец седой средь них укрывшись,
Ворожбой отгородившись
От дурных Наины глаз,
Силы гул умерил враз.
Юный царь околь Наины
Побледнел, изможден сильно,
Но не чувствуя усталость,
Лишь покачиваясь малость,
Ничего не говоря,
В город свой ведёт царя.
Находясь под наважденьем,
Люди все от умиленья,
В городской морок заходят,
Царь от дива к диву водит:
Белка щёлкает орехи,
Изумруды на потеху
Достаёт из скорлупы,
Золочёной бирюзы.
Гости ахают от счастья,
Чтец седой без соучастья
Взором колдовским обводит
Двор и видит в воеводе
Черномора. В ярких латах,
Он стоит с мечом булатным,
Росту в нём косая сажень,
Но скрывался под миражем
Тот же самый жалкий карла -
Братство магов предал нагло,
Сделавшись обычным вором,
Изгнан был как пёс с позором
И теперь, шутом колпачным,
На посылках бегал мрачно
У своей "сестры" Наины,
Веря, что она воздаст, наивно.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
После трепетнных объятий,
Одурманенны заклятьем,
Гости следуют к дворцу,
К явства полному столу.
Чародей присев со всеми,
Взором бдит кто входит в сени:
Черномор зашёл с дружиной -
Мертвецы в живых личинах,
Слуги - духи подземелий,
Всем дают напиток хмельный.
Явства с виду пышут паром,
Но нельзя вкушать отраву,
На пиру из мира мёртвых,
Съел - и канул в Лету тёмну.
Чародей в годах был юных
Подмастерьем вольнодумным,
И учитель, средь барханов -
Аполлоний из Тианы
Быль поведал о Мениппе:
Одурманен упырицей,
Свадьбу с ней решил сыграть
И рабом навеки стать.
Но учитель чародея
Наваждение развеял
И исторгнул нежить в Бездну,
Спас юнца от клыка в вену...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Царь Салтан уж захмелел,
Наклонился, захрапел.
Чтец цедит из кубка мёд -
По усам напиток льёт,
Пир глазами он обводит,
Волшебство своё готовит.
Вдруг Салтан открыв глаза,
Сел и молвил: "Чудеса!
Не бывало уж давно,
Чтоб хмелел я под вино!
Ну-ка чтец, развей нам скуку -
Спой про долгую разлуку,
Про места военной славы,
Подвиг ратный, удаль бравых!"
Чтец поднявшись, поклонился,
Гусли взял и распрямился,
Песнь завёл о битве древней,
Что вражде тысячелетней,
Стала песней лебединой
И венец с главы змеиной,
Пал под остриём меча,
В жёсткой длани палача!
Здесь Наина побледнела,
Словно вся окаменела.
А кудесник в слог хвалебный,
Древних слов придал волшебных,
И морок стал развеваться,
Тени по углам сползаться.
Дрогнул образ злата града,
Сгинули следы излада,
Стены зданий покосились,
Слуги в дымке растворились.
Явства стали хладной пищей,
Хмель заплыл бурдой прокисшей...
Вскинулась Наина с места,
Указав на мага перстом:
"Кто ты, жалкий оборванец,
Что посмел как самозванец
Здесь явится всему миру
И мешать честному пиру?!"
Чародей лик старца сбросил,
И сказал в многоголосье.
"Видно ты совсем забыла,
Кому издавна служила,
Кто хозяин твой навечно,
И решила ты беспечно,
Что тебе даёт свободу,
Жалкий карла-воевода?"
Вдруг, Наина обернулась,
Змеёй крылатой, пасть отмкнулась,
Пред изумленною толпой,
Гремя железной чешуей,
Она для боя изогнулась,
Все гости в страхе вниз пригнулись.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В пылу волшебной, жаркой схватки
Огнём вскипали стены адским,
Плясали молнии по залам колдовские,
Топило град и замок волнами морскими,
Взвывала вьюга, льдом куски от плоти отрывая,
Летели ветры, словно мёртвые в руинах завывая.
Но вот упала в истощении, о милости взмолясь
Наина, дочка нага, в деву юную оборотясь.
А чародей, пройдя к поверженной нагине,
Ей руку с перстнем возложил на голову: "Отныне
Ты будешь вечно жить как человек, не старясь,
Среди людей безликой девою, поверженной мытарясь.
Твои сосуды Силы я навек безжалостно опустошаю,
Тебя менять свой лик способности волшебной я лишаю.
Живи средь тех, кого хотела низвести и уничтожить,
Быть может этот рок тебе понять своё ничтожество поможет.
Твой служка, Черномор тебя оставил, убежав трусливо,
Его судьбу решил закон, что предал он, украв у брата боязливо."
Вокруг собрались люди, уцелевшие в горниле чародейской битвы,
Здесь был Салтан, Гвидон и мать его, все с толку были сбиты.
"Тебе Салтан я дам совет на жизнь бессрочный:
Кто царь, тот равных слушает, а не кошёлок склочных.
Бери жену и сына что отдал ты на забаву Океана,
Плыви домой, забудь что было здесь, на острове Буяне.
Внизу корабль вас ждёт, не тронут волнами шальными,
Пусть будет век ваш долгим и дела не злыми."
Так завершилось древнее и страшное предание,
В котором зло не зло, а доброе всегда с невинными глазами.
Умей сличать дела с словами, а поступки с мыслью,
Быть может ты поймёшь тогда нагорной проповеди смысл.
ANTON KAESARIN