Скрыты ду́хи в древних фресках. Их глаза за мной следят.
Приоткроют ли завесу тайны храмов-пирамид?
В лёгкой дымке с Эль-Кастильо бог заката и дождя
По тропе своей нисходит. Жив Тулум*, ещё стоит...
Центр вселенной – древо Сейбы: крона – это верхний мир.
Мир подземный держат корни, средний – ствол . В сезон дождей
Перевёрнутая чаша неба ночи и зимы
Возвращает звездопадом души умерших людей.
Уходящих в путь на север провожает тихий свист:
Птица крылья распластала – ставит времени заслон.
Слабый Змей, сменивший кожу, шелестит, как жухлый лист:
"Выигрыш здесь! Поставьте, люди, сколько сможете , на кон..."
Смотрят лица с древних фресок отстранённо, вроде бы...
Стражи жизней? Кто вершитель? Вход бесплатный за товар –
Человек, души носитель, властелин своей судьбы.
Выбор – жребий, лотерея, случай, кара или дар?
*город Майя Тулум
Среди главных его достопримечательностей пирамиды-храмы, посвящённые Спускающемуся богу, центром поклонения которому Тулум, видимо и являлся. Этому божеству посвящено множество великолепных храмовых фресок, на которых изображены все три мира, существующих в космогонии индейцев-майя: подземный (царство мёртвых), земной (царство живых) и небесный (царство божеств).
Отклик Николая Бондарева-Нижегородцева:
Вхожу в твой мир смиренно, осторожно,
Тулум и боги майя - незнакомо...
Но верится: с тобою всё возможно,
Покажешь и расскажешь. И для дома
Мы в Мексике найдём родное место.
И, может быть, откроют боги тайны.
Напишется индейская Авеста,
Гуран родня гурону не случайно.
Люблю тебя, порой благоговея:
Такая мощь в твоей вселенной скрыта!
И странных заклинаний тайной вея,
Твои стихи - иных миров визиты...
Мой ответ:
Мой странный мир – ведь он и твой по сути.
В нём брат-огонь сказания поёт,
И отделяет светлое от мути,
И вразумляет: каждому своё.
Я возводила замок в Междумирье
Тому назад пять тысяч зим и лет.
Здесь благовесты и Элейсон Кирие
Звучат светлее, ярче Божий свет...
Входи, хозяин, первый после Бога.
Мы будем жить и сча́стливо, и долго...